Цуй Жусу подумал, что это мудрая Муцин, беспокоясь, что они с Лу Юйлань рассорятся, позвала их сына, чтобы тот своим появлением успокоил ситуацию.

– О, я, старик, так потерялся, что почти забыл про это обещание. Юйлань, дорога к Дахэйшань не близка, так что тебе придется побыть в одиночестве несколько ночей. Не беспокойся! – Цуй Жусу хлопнул себя по лбу, набросил плащ с капюшоном из тигровой шкуры на плечи и вышел с сыном к лошадям.

Цуй Вэньтин и его слуга Цуй Саньцзинь, уже полностью экипированные, давно ждали на улице перед особняком.

– Пойдем! Давайте позовем Хэ Циньху! У него есть брат, который является хранителем храма на горе Дахэйшань. Давайте вместе отдохнем и развеемся!

Цуй Жусу подумал, что Хэ Циньху, должно быть, переживает из-за выбора Бога войны, поэтому было бы хорошо взять его с собой, чтобы разогнать тоску. Отец и сыновья в сопровождении своей свиты устремились к дому Хэ Циньху.

Построенный братом Хэ Циньху, храм Хэйшань находился в десяти ли от горы Дахэйшань и неподалеку от кладбища семьи Цуй. В стенах храма разрешалось вкушать только постное и не позволялось пить алкоголь, поэтому их компания сначала отправилась в городок неподалеку, где они вдоволь напились и наелись, а уже после добрались до храма, чтобы отдохнуть.

Настоятель, брат Хэ Циньху, в миру звавшийся Дуань Чэнсы, много упражнялся в боевых искусствах. Высокий и худой, он имел миролюбивое выражение лица, носил серое монашеское платье, а на голову надевал шерстяную шапку, закрывая лысину, на ногах его всегда были безупречно белые носки.

В зале для медитаций, расположенном в задней части храма, находился стол для чайной церемонии – там обычно и встречали уважаемых гостей из столицы. Зал был изысканно убран: высокие, от пола до потолка, створчатые окна, заклеенные белыми листами бумаги, бамбуковые циновки на полу, а в углах – пиалы с горящими свечами, подобные звездам, мерцающим в сумрачном небе.

Дуань Чэнсы плотно закрыл деревянную дверь. Мир, полный жужжания насекомых и пения птиц, в одно мгновение оказался по другую сторону. Он занял свое почетное место, а Цуй Жусу, Хэ Циньху, Цуй Вэньсы и Цуй Вэньтин сели вокруг него.

После того как гости обменялись вежливыми приветствиями, Дуань Чэнсы улыбнулся и, сложив ладони, сказал:

– Мое монашеское имя – Иньхай. А еще, знаете ли вы, что Дахэйшань – это гора, полная злых духов?

В сумраке ночи произнесение этих слов было пугающим, воцарилась тишина. Все обменялись растерянными взглядами и молча покачали головами. Цуй Жусу уже было собирался спросить разъяснения у Дуань Чэнсы, но младший сын Вэньтин опередил его: