– Может, тогда тушеную баранину с черным перцем попросишь? – равнодушно усмехнулась Мэй Сюэи.

Его величество уже три месяца не появлялся во Дворце Морозных Облаков, все его мысли были заняты ее землячкой из Шитоучэна. Столько людей смеялось над пренебрежением государя, которое терпела Мэй Сюэи, но ей было все равно – она и не желала особого внимания, ведь изначально оказалась во дворце в результате сделки, заключенной ее названым отцом. Просто ей было больно за своих слуг, которые вместе с хозяйкой сталкивались с холодным отношением, а потому Мэй Сюэи старалась ни в чем не отказывать Хуаньпэй.

– Госпожа Мэй, вы еще и каллиграфией заниматься собрались? Холод-то какой! Пойдемте лучше в ватное одеяло укутаетесь, а я вам сказок расскажу, так и скоротаем эту ночь, – предложила Хуаньпэй.

– Нет, мне нужно практиковаться, а не то все позабуду, и когда встречусь с названым батюшкой, он будет ругаться, что я недостаточно прилежно занималась. – Мэй Сюэи неспешно поднялась. Единственным человеком, к которому она была привязана, был ее названый отец.

– Рак раньше на горе свистнет, чем мы встретимся с главнокомандующим, – пробормотала себе под нос Хуаньпэй, раскладывая на столе письменные принадлежности.

– Однажды рак все-таки свистнет. Давно не было птиц с письмами из Шитоучэна, я и не знаю, как там названый батюшка поживает.

Зимы в Шитоучэне были тяжелыми. Бесконечный небосвод круглые сутки был затянут кружащимся белым снегом, он покрывал все живое, превращая весь край в царство холода.

– И то верно! Что же это за птица, что холода боится? – прыснула Хуаньпэй.

Завернув чернильный камень в платок, служанка разогревала его теплом своих рук.

За окном колыхнулся свет лампы, послышался звук шагов. Кого принесло сюда в такой холод? Хуаньпэй поспешно отложила чернильный камень и вышла встретить гостей.

– Госпожа Мэй, прибыла госпожа Мужун из Башни Радостных Голосов, принесла тушеной баранины! – с сияющим лицом вбежала она обратно через несколько минут.

Ее радость заразила Мэй Сюэи. Она подошла к двери и увидела завернутую в расшитую накидку персикового цвета Мужун Цзялянь с большим выпирающим животом. Поддерживаемая служанкой Амань, она зашла в покои, дрожа от холода. Полная Фэнъи вошла следом, держа глиняный горшок, от которого исходил чудный аромат.

– Ох, сестренка Мужун! Ты же теперь драгоценная супруга, да к тому же носишь императорского ребенка. Тебе ни в коем случае нельзя быть вот такой неосмотрительной!

Сюэи ласково взяла Цзялянь под руку и осторожно провела ее поближе к печи, где Хуаньпэй уже разместила кресло, покрытое шкурой леопарда. Госпожа и служанка действовали сообща, помогая Мужун Цзялянь расположиться.