– Мы как раз направляемся на рабочее совещание. Знаете, если хочешь, чтоб фирма оставалась на плаву, приходится поспевать всюду, и, по правде сказать, нам нелегко приходится. Нестабильность гибельна для компании. – Взгляд его внезапно вспыхнул надеждой. – Может быть, вы…

Мартин покачал головой:

– Я же не имею к этому никакого отношения.

– Стало быть, слухи подтвердились…

– Смотря какие слухи.

– Я слышал, что вы избрали иную стезю… – с запинкой произнес Улуа и показал на знаки различия. – Ну, вы меня понимаете… Избрали карьеру военного.

Мартин снова улыбнулся:

– Ну, карьерой это назвать трудно. Случайность, стечение обстоятельств – вот что принесло меня отсюда туда.

– Значит, вам пришлось повоевать? – поинтересовался Хауреги.

– Немножко.

– В Северной дивизии, вероятно?

– Там.

– А прежде были с Мадеро в Сьюдад-Хуаресе, – вмешался Улуа с таким видом, словно имел к этому какое-то отношение. – А там шли бои… Сколько увлекательных приключений, да? – спросил он благосклонно. – Кто бы мог подумать, Гаррет… Знаете, вам впору позавидовать.

– Не может быть, – делано удивился Мартин. – Вы слишком любезны, дон Эмилио. Чему тут завидовать?

Ирония разбилась о непроницаемую величавость Улуа. Он оглянулся, словно проверяя, нет ли рядом посторонних ушей, придвинулся поближе и понизил голос:

– Еще передают, что вы близки с Панчо Вильей и другими вождями революции… – Казалось, он с трудом подбирает слова. – Каков он на самом деле? В зависимости от политического момента и от предпочтений журналистов газеты изображают его то кровожадным головорезом, то народным героем.

– Гринго называют его Северный Кентавр, – сказал Хауреги.

– Человек он грубый и необразованный, – объяснил Мартин. – Но с природным инстинктом полководца.

– Еще говорят, будто он, как и Сапата, презирает политику и политиков.

– Это правда.