– Гаррет, – быстро подсказал портье.

– Сеньор Гаррет, но это будет похоже на произвол.

Мартин пожал плечами. В большом зеркале на стене он мог наблюдать всю сцену в другом ракурсе, как будто со стороны: вот спина управляющего, вот он сам перед майором и Макловией, которые со своим оружием, скарбом и деревенским видом тут удивительно не к месту. Они молчат, стесняются и явно испытывают неловкость оттого, что здесь очутились. Он показал на них:

– Эти люди слишком долго страдали от произвола. Теперь пришло время другим испытать на себе, что это такое.

Управляющий продолжал сопротивляться едва ли не героически:

– Послушайте, сеньор. Мы должны…

В зеркале за спиной Мартин видел себя – пропыленного, с исхудавшим загорелым лицом, с усами, придававшими ему еще более мексиканский вид. С ввалившимися усталыми глазами, делавшими его почти неузнаваемым. Теперь я – вот этот малый, который смотрит на меня, подумал он, примиряясь с этим обстоятельством. Я – то, что видел этот незнакомец, и в еще большей степени – то, что он сделал. К добру или к худу, но я – это он.

– Вы должны делать, что вам говорят, – сказал он и добавил крепкое испанское ругательство, щелкнувшее, как громкий удар бича.

Он шагнул к Фримонту, а тот отступил. Мартин придвинулся к нему вплотную, так близко, что искаженное страхом, побледневшее лицо оказалось у самых глаз. Потом взял со стойки двести песо и засунул их управляющему в верхний карман пиджака.

– Освободите два номера, а не то, Богом клянусь, я спалю ваш отель к известной матери.

Он спал, как ангел, если ангелы погружаются в такой глубокий и долгий сон без кошмаров и тревожащих его картин. А проснувшись, принял горячую ванну, вызвал отельного парикмахера, который подстриг его, хорошей бритвой выскоблил подбородок и щеки. Ему отвели его прежний номер – с маленьким балконом, выходящим на перекресток улиц 5 Мая и Платерос, и оттуда Мартин, завернувшись в халат с вышитой на груди монограммой отеля, смотрел, как над колокольнями старинного испанского собора восходит солнце.

До этого, покуда парикмахер его обрабатывал, он листал иллюстрированные журналы, оставленные прежним постояльцем. Мартин не знал, откуда тот был, – видимо, из Штатов, поскольку все журналы были на английском. Один из них, «Кольерс уикли», рассказывал о войне в Европе, а репортаж из Амьена с приложением карты и батального рисунка был подписан Дианой Палмер:

Германская артиллерия бьет со смертоносной точностью, однако пехоту союзников, засевшую в превосходно укрепленных окопах, можно выбить оттуда лишь штыковым ударом, а для броска наступающие должны пройти по земле, опутанной колючей проволокой и покрытой воронками от снарядов.