– У нас.

– Так чего же мы ждем? – вскинулся майор. – Упустим же, генерал.

Поблизости грянул орудийный разрыв, взметнулась земля и щебень. Дымная пелена затянула солнце. Гарса и Мартин, едва заслышав свист снаряда, по привычке слегка пригнулись, но Вилья стоял как ни в чем не бывало. Помахивал в воздухе листком, разгоняя пыль.

– Вот тебе мой собственноручный приказ… Гляди. – Он показал на полуразрушенный дом, притулившийся на недальнем холме. – Значит, так: берешь шесть человек своих, задерживаешь того, кто здесь указан, ведешь его туда и ждешь меня. Времени у меня мало, но для такого случая выкрою. И не дай тебе бог прикончить его до моего прихода.

Он аккуратно развернул листок и протянул его майору. Потом взглянул на Мартина:

– Окажи мне такую услугу, инженер, – сходи туда вместе с кумом моим. Это золото и тебя ведь касается. – Вилья криво улыбнулся ему. – Значит, заслуживаешь того, чтобы узнать, какой будет у сказочки этой конец.

Хеновево Гарса с трудом, шевеля губами, читал приказ. Потом удивленно вздернул брови. Чтобы убедиться, что понял правильно, передал бумагу Мартину:

На поли сражения за воровство и предательство преказываю немедленно растрелять…

Мартин вскинул голову и изумленно уставился на Вилью:

– Сармьенто?

Генерал, мрачный, как сама смерть, кивнул:

– Он самый и есть. Тот четвертый, который все это измыслил, он, тварь поганая, головорез, отродье индейское от двадцати отцов.

Сармьенто молча сидел на земле, привалясь спиной к стене, где под облупленной штукатуркой виднелись кирпичи. Поначалу, когда Вилья под каким-то предлогом вызвал его с перрона и майор в сопровождении шестерых вооруженных людей приставил револьвер ему к виску, Сармьенто протестовал и был скорее удивлен, нежели разъярен.

– Попался, мразь, – сказал Гарса.

Оправившись от первоначального замешательства, он не сопротивлялся, когда его разоружили и втолкнули в двери дома. Шестеро остались снаружи, Мартин с майором вошли вместе с индейцем, а тот достал из кармана длинную толстую гавану и обстоятельно ее раскурил.

Все трое молчали. Половина кровли была снесена, и в проем проникали отдаленные звуки боя, постепенно стихавшего, и грохот близких разрывов. Иногда слышались голоса и стук копыт – мимо проходила конница.