– Уже сошло, – сказал я и дважды выстрелил в их дырявую лодку.

Катерок был прекрасен – дорогой двухмоторный «крис-крафт» длиной двадцать два фута. В носовом кокпите перегородка красного дерева отделяла переднее сиденье от заднего, маленький кормовой помещался за машинным отсеком с крышкой из хрома и того же красного дерева. Я почитал про эту модель сразу после того, как мы с Хемингуэем увидели ее в патруле. Выпущена недавно, в 1938-м или 39-м, моторы «геркулес», шесть цилиндров, 131 лошадиная сила. Один – стандартный, другой – с реверсированием вращения. Винты с правого и левого борта обеспечивают высокую скорость и взаимно гасят крутящий момент. Это делает лодку на удивление маневренной – при большой скорости она способна развернуться на собственную длину.

– Можно и вплавь добраться, – крикнул я сквозь двойной рокот двигателей, – но вы, наверно, знаете, что акулы перед рассветом заходят в гавань – кормятся рыбой у канализационных стоков. А спустить с яхты трап могут и не успеть. На вашем месте я бы что есть мочи греб к пристани.

Я газанул и пошел к выходу из гавани, оглянувшись у волнореза. Дождь опять припустил, но я различал огни на «Южном Кресте». Бодибилдер греб как черт, второй вычерпывал воду руками.

28

28

Шторм усиливался, горючее убывало – я не был уверен, что дойду хотя бы до Кайо-Конфитес. Скорость я держал большую, но не настолько, чтобы топливо кончилось где-то на полдороге или волны разбили корпус. С северо-востока надвигался второй грозовой фронт, и я промок до нитки через двадцать минут после выхода из Гаваны. Почти все время я стоял, держась одной рукой за ветровое стекло, а другой за руль, и вглядывался в дождевую пелену. Пенный след тянулся за мной, отмечая курс на юго-запад.

Всю кубинскую береговую охрану, вероятно, оповестили уже о дерзком бандите, угнавшем моторный катер дружественного американского судна. Эта служба, занимавшаяся в основном расстрелом европейских евреев, пытавшихся высадиться на берег, очень порадовалась бы возможности обратить свои пулеметы против настоящего преступника.

Около десяти утра я заметил два их катера, серых с белым, – они шли наперерез мне, на запад. Я свернул на север и оторвался от них благодаря шквалу, чуть не опрокинувшему «крис-крафт», потеряв еще больше времени и горючего. При первой же возможности я вернулся на прежний курс. От ударов волн все мои многочисленные травмы болели, а голова так просто раскалывалась.

На Кайо-Конфитес я пришел в 13:45. Стрелка топливомера стояла на нуле последние десять миль, запасного бака на катере не было. Войдя в маленькую бухту, я на миг обрадовался, не видя «Пилар». Потом увидел палатки, намокшее кострище, людей вокруг казармы – и приуныл.