Во мне нарастала уверенность, что Хемингуэй ранен и лежит на палубе «Пилар», истекая кровью, пока я тут теряю драгоценное время. Делай что-нибудь, приказывало воображение. Все равно что.

Я отключил его и остался в той же позиции, напоминал себе моргать и дышать, шевелился, только чтобы руки-ноги не затекли. Часы на руке были повернуты внутрь над винтовочным ремнем. Прошло десять минут. Восемнадцать. Двадцать три. Опять пошел дождь. Москиты улетали, на их место прилетали другие.

Кто-то вылез из кокпита «Пилар», перескочил на «Лоррейн», стал отвязывать катер. Не Хемингуэй – ниже ростом, худой, чисто выбритый. Без шляпы, в коричневых слаксах и серой рубашке, с немецкой курьерской сумкой через плечо и «шмайссером» в правой руке. Я выстрелил, как только он запустил мотор. Его левая рука дернулась, ветровое стекло разлетелось на куски, но дождь и покачивание всех трех лодок мешали видеть, попал я в него или нет.

«Лоррейн» взревела и скрылась за Кайо-Ларго. Я стоял, придерживаясь за нос своей лодки, и ждал, когда она покажется с восточной стороны островка. Колумбии, если это он, в той стороне бухты нечего делать: там сплошные мели, воды и на фут не будет.

Она показалась и помчалась к ведущему из бухты каналу, брызгая илом. Человек стоял у руля, правил левой рукой – значит, я не попал, – а правой палил в меня из автомата. Мой катер заколебался от нескольких попаданий, но смотреть, насколько он пострадал, было некогда. Я продолжал стрелять.

Одна пуля разбила его прожектор, другая ушла в никуда, третья швырнула его за сиденье.

«Лоррейн» с ревом пронеслась мимо. Я направил «крис-крафт» следом, продолжая следить за «Пилар». Снайпер, будь он там, мог бы запросто меня снять, но снайпера не было.

Мой противник ворочался на палубе, как большая серая рыба, «Лоррейн» неслась по каналу между полузатопленными вехами. Он был ранен, но пытался встать и вернуться к штурвалу. Я на полном ходу вилял из стороны в сторону, пытаясь разглядеть через борт, что он там делает. Ответ пришел быстро: он нашарил автомат и снова начал стрелять. Пули разбили правую створку ветрового стекла, порвали сиденье рядом со мной, продырявили запасной бак на корме. Запахло бензином, но пожара не случилось.

«Лоррейн» неслась к выходу из бухты на тридцати пяти узлах так, будто знала дорогу, но я догонял ее, черпая ил правым бортом, – наскочив на мель, я вылетел бы из лодки. «Ремингтон» я поменял на «томпсон» и всадил всю обойму в кокпит неприятеля.

Он дернулся, как марионетка в неумелых руках, и перегнулся назад через левый борт. Я выкинул пустой рожок, вставил новый и снова открыл огонь, но стрелял недолго: оба катера летели прямо на левый берег.