– Пусть наши врата духов отгонят и заставят обойти деревню стороной все зло, – возвещает он. – Пусть наши врата духов прогонят ястреба и тигра. Пусть пресекут припадки и проказу. Злые духи, вампиры и оборотни, посмотрите, у нашего мужчины между ног железная сила, она погонит вас прочь! Боги, посмотрите, какой дородной изобразили мы женщину. Она позаботится о том, чтобы в нашей деревне в наступающем году родилось много детей. – Наконец рума обращается непосредственно к резным фигурам: – Могущественный мужчина, могущественная женщина, пусть все добро и чистота войдут в вас. Собака, укуси всех грабителей и тех, кто желает нам зла. Птица, пусть богатство придет, но не развратит нас!

Мужчины заканчивают к полудню. Мы празднуем, принося в жертву свинью, чтобы вся деревня, независимо от того, принадлежат ли люди к фракции Цытэ или к моей, могла разделить трапезу. Только на следующее утро нам, женщинам, разрешают посетить новые врата.

Но это не единственная мера безопасности. Мы с Цзинем едем в Лаобаньчжан, чтобы узнать, что предпринимают местные жители для защиты подлинности своего чая. Староста показывает нам сторожевые ворота и говорит, что, если кто-то будет уличен в продаже подделок, его урожай будут изымать в течение трех лет. И в дополнение к традиционным вратам в нашей деревне появляется электронный шлагбаум. Теперь мы сможем проверять машины – приезжающие: не привезли ли пассажиры (или водитель) «левый» чай, и отъезжающие: уж не завернули ли они в нашу упаковку что-то сомнительное. Каждый наш блин снабжен защитным лейблом, подтверждающим место происхождения и сорт.

Через два месяца весь чай переработан. Чайный мастер Сунь возвращается домой. Я нанимаю учителя Чжана, чтобы он следил за делами, пока меня не будет. Он обещает писать миссис Чан. Цзинь, его мать, Дэцзя и я должны вернуться в Гуанчжоу, чтобы мой муж снова вел дела на месте, а не на расстоянии, а я могла проверить, так ли хорош чай, который мы произвели, в моем новом магазине, который надеюсь открыть по приезде, и чтобы Дэцзя и свекровь могли поспорить, кто из них больше за меня волнуется.

По уже ставшей негласной традиции в последний день моего пребывания на горе Наньно мы с А-ма посещаем мою рощу. А-ма выбирает паразитов на материнском дереве, чтобы приготовить свои средства, и просит меня соскрести желтые нити с коры в крошечный контейнер. Закончив работу, мы бродим по роще, и я признаюсь ей в своем желании.

– Я хочу вернуться домой и родить ребенка, – говорю я. – Хочу, чтобы ты принимала роды.

Она не раздумывает ни минуты.