«Ты убил Баруха Бейлера».

«Лицемерка. Можешь ли ты честно сказать, что не желала ему смерти?»

Я вспомнила, как этот человек приходил в наш дом, требовал уплаты налогов, когда у нас не было денег, вынуждал отца вступать с ним в сделки, из-за которых мы все глубже увязали в долгах. Я посмотрела на это чудовище, и вдруг меня затошнило. «Мой отец. Его тоже убил ты», – прошептала я. Упырь не ответил, и тогда я бросилась на него. Оружием мне служили ногти и ярость. Я раздирала ему кожу, пиналась и молотила его кулаками. Либо я отомщу за смерть отца, либо умру, пытаясь сделать это.

Я продолжила чтение, описала появление Алекса, мучения Ании, пытавшейся примирить в сознании образ человека, в которого она влюбилась, с тем, брат которого оказался чудовищем. Каков же тогда сам Александр?

Я прочитала об отчаянном бегстве Ании из пещеры, о том, как Алекс гнался за ней, а она бросила ему обвинение, что он мог спасти ее отца, но не сделал этого.

«Твой отец не единственный, кто любил тебя, – признался Алекс. – И ты не можешь винить Казимира в его смерти. – Он отвернулся, на его лицо упала тень. – Потому что его убил я».

Я замолчала. Мои последние слова висели в воздухе, как дым сигары – ароматный и густой. Гауптшарфюрер хлопнул в ладоши – медленно, дважды, а потом со сдержанной горячностью проговорил:

– Браво! Такой развязки я не ожидал.

Я залилась краской.

– Спасибо. – Закрыв блокнот, я положила его на колени и ждала, когда меня отпустят.

Однако гауптшарфюрер вместо этого подался вперед и сказал:

– Расскажи о нем. Об Александре.

– Но я прочла вам все, что пока у меня есть.

– Да, но тебе известно больше, чем ты написала. Он прирожденный убийца?