– С упырями все не так просто. Ими становятся те, кто умер насильственной смертью.

– И тем не менее обоим – Александру и Казимиру – выпала одна и та же печальная участь. Это совпадение? Или просто несчастная судьба?

Он говорил о моих героях так, будто это реальные люди. Хотя для меня они такими и были.

– Казимир погиб, когда мстил за убийство Александра, – сказала я. – Вот почему Алекс чувствует себя обязанным защищать его. И так как Казимир – младший из упырей, он пока не способен контролировать свой аппетит так, как это может делать Александр.

– Значит, в теории у них обоих было нормальное детство. Родители их любили, водили в церковь, отмечали их дни рождения. Они ходили в школу. Мальчишками продавали газеты на улицах, работали подмастерьями или рисовали картинки. А потом в один прекрасный день, под влиянием обстоятельств, проснулись с дикой жаждой крови.

– Так говорится в легендах.

– Но ты, ты же писатель. Ты можешь что-нибудь добавить, – заметил он. – Посмотри на Анию. В какой-то момент она была готова убить человека, которого считала ответственным за смерть отца. И тем не менее она описывается как положительная героиня.

Об этом я не подумала, но замечание было верное. Нет белого и черного. Кто-то, кто был хорошим всю жизнь, на самом деле мог сделать что-то плохое. При известных обстоятельствах Ания была способна на убийство так же, как любой монстр.

– Было что-то в их воспитании, истории, генетике, что сделало их такими, какими они стали? – спросил гауптшарфюрер. – Какой-то фатальный скрытый изъян? Ведь множество людей умирают и не возрождаются в виде упырей.

– Я… я не знаю. Может быть, тот факт, что Александр не хочет быть упырем, отличает его от остальных.

– Ты имеешь в виду, он – чудовище, испытывающее угрызения совести, – задумчиво произнес гауптшарфюрер, потом встал и снял с вешалки свою тяжелую шерстяную шинель. На столе осталась нетронутая вторая порция супа. – Завтра, – объявил он, – еще десять страниц. – И вышел из кабинета, заперев за собой дверь.

Я аккуратно завязала ленточки на кожаном блокноте и положила его рядом с пишущей машинкой. Подошла к столу и взяла в руки миску с супом.

Вдруг в двери щелкнул замок. Я выронила из рук миску. Суп растекся по деревянному полу под столом. На пороге стоял гауптшарфюрер и ждал, пока я обернусь к нему.

Я задрожала. Что он скажет, увидев лужу? Но он, казалось, ничего не заметил.

– Как ты думаешь, что чувствовал Александр, когда пролил кровь своей первой жертвы? – спросил он. – Испытывал он тогда стыд? Отвращение?

Я покачала головой: