– Что? – спросил фон Шпинне, не сводя глаз со свертка, ведь в этом свертке, как он догадался, очевидно, и находилась та самая новость.

– Тут, эта… – он направился к дивану, но садиться не стал, а пошел к столу Фомы Фомича.

– Что, что? – ерзал по своему стулу начальник сыскной.

– Приходила жена Семенова, но теперь уже вдова…

– Ты сообщил ей о смерти мужа?

– Да она уже знает…

– Откуда? – удивился Фома Фомич и тут же разочарованно махнул рукой, в очередной раз сокрушаясь неумению некоторых сотрудников держать язык за зубами. – Стенала небось, убивалась?

– Нет, – мотнул головой Кочкин, – даже слезинки не проронила, крепкая баба…

– Зачем же приходила тогда? – не понял полковник.

– А вот это принесла, – Кочкин положил сверток на стол.

– Что это? – потирая подбородок, спросил Фома Фомич.

– Она не знает, сказала только, Семенов ее предупредил, если что-то с ним случится, немедля отнести это в сыскную полицию.

– Вот как, – тихо проговорил начальник сыскной, не сводя взгляда со свертка, – а сам ты смотрел, что там?

– Нет! Сразу к вам…

– Ну что же, посмотрим, – Фома Фомич осторожно пододвинул к себе сверток, развязал узелок на крестообразно обвязанной бечевке, отложил ее в сторону и развернул старую газету. Там оказался штемпельный конверт без адреса, но с крупно выведенным именем получателя – Протасовой Арине Игнатьевне. Полковник взял его в руки, повертел, но открывать не стал, положил рядом с бечевкой. Кроме письма, в свертке еще были несколько исписанных листков. Фома Фомич быстро просмотрел: какие-то хозяйственные списки.

– Что это? – поинтересовался Кочкин.

– Семенова, как мне стало известно, часто посылали в лавку, и это, очевидно, перечень того, что нужно купить, – медленно проговорил начальник сыскной.

– Но зачем он…

– А это мы сейчас постараемся выяснить, – Фома Фомич оставил листки со списками и вернулся к письму. В конверте находился сложенный вдвое листок писчей бумаги.

– Судя по всему, письмо давнишнее, – заметил он и развернул листок. Быстро пробежался глазами по ровным чернильным строчкам с округлыми буквами и тихо присвистнул, затем передал письмо Кочкину, – вот взгляни.