И то ли Кларе привиделось, то ли у Айвора и впрямь в его темных глазах стояли слезы? Но всего через пару минут она заметила, как он широкими шагами и весьма целеустремленно направляется к железнодорожной станции, глядя строго перед собой.

А Виктор, оказывается, привез ей письмо от Алекса. Они тогда сразу решили, что приезжать ему сюда еще некоторое время не стоит, поскольку его отец все еще может оказаться поблизости. Увидев знакомый почерк Алекса, Клара пришла в такое волнение, что чуть не проглотила это письмо.

Дорогая мисс Ньютон!

Надеюсь, вы чувствуете себя хорошо и наслаждаетесь теплой погодой.

Что касается вашей последней просьбы, то сейчас я попытаюсь описать, как проходит моя жизнь в семье Брейтуэйтов.

В семье нас четверо. Тетю Бернарда зовут Элайза; я зову ее тетя Элайза. Она помогает мне с латынью и считает, что у меня есть задатки ученого. А всяких словарей у них в доме больше, чем в библиотеке Лавенхэма.

Мы также играем в шахматы. Бернард играет лучше меня. Но я еще отыграюсь. В этом виде спорта я вполне способен кого-то даже превзойти. Помните, как я покорно принимал всякие оскорбления, когда мы на заднем дворе играли в крикет или раундерз? Зато теперь я могу порой и королем пожертвовать. (Это такая шахматная шутка!)

Я, может, временно и снял с себя корону главного редактора, но надеюсь, что «Шиллинг-Грейндж ньюз» продолжает жить. Я спрашивал Бернарда насчет того, чтобы нам учредить газету «Танкервиль-драйв». Но он, к сожалению, интереса не проявил.

Как вы знаете, Виктор Брейтуэйт – человек конгениальный. И очень тоскует по матери Бернарда. Тут повсюду ее портреты, и примерно раз в месяц он заводит долгий разговор о «своей Айрис» (так ее звали), но мы с Бернардом считаем, что Виктору пора двигаться дальше, и если у вас, мисс Ньютон, есть какие-то действительно подходящие знакомые, направьте их, пожалуйста, в нашу сторону! Мы с Бернардом считаем, что Виктор – так сказать, знатный холостяк и вполне способен в один прекрасный день сделать счастливой еще какую-нибудь женщину. Бернард сразу сказал: а почему бы не вас? Но я заверил его, что это совершенно невозможно!