Они походили по верхней дороге туда-сюда минут десять, и Джойс спросила, нельзя ли вернуться назад – у нее устала нога. А Рита пожаловалась, что «этот Хауард все равно ничего не делает».

Когда Клара спросила, чего, собственно, она от него ожидала, Рита надулась.

Хауард, впрочем, оказался действительно очень милым мальчиком. И Клара уже могла разглядеть в нем кое-какие черты доктора Кардью – но, как она ни старалась, от Аниты в нем пока что не обнаруживалось ничего, кроме, пожалуй, «эльфийских» ушей.

Уже подходя к Грейнджу, она заметила, что двери мастерской Айвора в кои-то веки распахнуты настежь. Со времени их последней ссоры успело произойти слишком много всего – инкриминирующие фотографии, сделанные Джойс, отказ мистера Брауни от участия в торгах, гибель матери Ивлин, – и Клара весьма сомневалась, что возврат к прежним отношениям возможен.

Айвор приветливо помахал ей рукой, и она, быстро подумав: а почему бы и нет? – помахала ему в ответ. Мы же, в конце концов, взрослые люди. Почему бы нам просто не поговорить друг с другом?

Айвор встал, вышел на улицу и спросил:

– Значит, Анита теперь тебя пристроила присматривать за Хауардом?

– На большее я последнее время явно не способна, – честно призналась Клара. Она чувствовала, что, оказавшись лицом к лицу с Айвором после столь долгого перерыва, может снова начать плакать.

И он как-то сразу все понял и одарил ее тем своим сочувственно-подбадривающим взглядом, который всегда заставлял ее сердце биться быстрее.

– Мне очень жаль, Клара, что так получилось. Это наверняка было ужасно.

Она кивнула. Да, это была ужасная трагедия, особенно для Ивлин; и поскольку Клара была свидетельницей стоического поведения девочки, у нее буквально сердце разрывалось, стоило ей вспомнить о случившемся. Ей казалось, что Ивлин предчувствовала, что на них обрушится какая-нибудь беда – уж больно хорошо все складывалось, чтобы быть правдой, а она никогда ничего хорошего от жизни не ждала – и, похоже, оказалась права. Кларе приходилось постоянно отгонять от себя мысли о том, что, если бы она чуть раньше позволила мисс Смит забрать Ивлин, ничего такого не случилось бы. Если бы она следовала исключительно правилам, установленным Советом, а не собственным душевным порывам, то мисс Смит, вполне возможно, была бы жива.

Между тем Питер лишь с огромным трудом скрывал свою радость по поводу того наказания, которое грозило его дяде; кроме того, он, похоже, осознал, что покорил в своей жизни некую вершину, и теперь у него начнется новая, светлая полоса, а годы, проведенные в детских домах, останутся в прошлом.