Мы возвращаемся в гостиную, и все садятся широким кругом вокруг журнального столика. Напротив меня Ханья, а по бокам от неё – Адам и Яков. Ирена сидит рядом, Хелена у неё на коленях, Франц устраивается поблизости. Исаак и госпожа Сенкевич сидят на диване, наблюдая, как мы с Ханьей расставляем фигуры.
– Это конь, – восклицает Адам, поднимая чёрного коня.
– Верно. Там должно быть два чёрных, ты можешь поставить одного сюда, а другого сюда. – Ханья указывает на клетки b8 и g8. Хелена внимательно рассматривает выбранную ею фигуру и показывает её Ирене:
– Башня.
– Это называется ладья, такие фигуры стоят по углам. – Я указываю на нужные клетки. – Ты можешь поставить две белые ладьи по углам на моей стороне, а две чёрные – на стороне тёти Ханьи.
– Как выиграть в этой игре? – спрашивает Яков, ставя последнего слона Ханьи на место.
– Единственный вопрос, на который я знаю ответ, – говорит Ирена. – Нужно поставить противнику шах и мат.
Я ставлю последнюю пешку.
– Смотри за нашей игрой, Яков, и через несколько минут я покажу тебе шах и мат.
– Ой вей, уже злорадствуешь, Мария? – спрашивает Ханья, сверкая вызывающей улыбкой. – Рановато, даже для тебя.
В начале игры мы с Ханьей объясняем правила нашим любопытным зрителям. Дети наблюдают за доской с широко раскрытыми глазами, попутно задавая вопросы и наперебой выкрикивая предположения о наших следующих действиях. Когда мы доходим до эндшпиля, я делаю свой последний ход, объясняю его фатальность для Ханьи и улыбаюсь ей.
– Шах и мат, бобе. И, только ради тебя, – это всё злорадство, которого ты от меня дождёшься.
Она хихикает:
– Отличная игра, шиксе. Твоя очередь, Ирена. – Она усаживает сыновей к себе на колени, позволяя Ирене занять место напротив меня. Ирена выглядит напряжённой.
Как только малыши расставляют фигуры, мы начинаем игру. Я разрешаю Ханье подсказывать – в конце концов, это первая игра Ирены. Возможно, мне и нравится побеждать, но ещё больше мне нравится бросать вызов. Пока мои пальцы перемещаются по знакомой доске, разрабатывая стратегию, планируя и предсказывая следующий ход, я чувствую себя собой больше, чем за всё время с момента освобождения. А главное – я чувствую себя живой.
Я жива. Я в безопасности. И я свободна.
Игра, в которую я так долго играла, всё ещё кажется незаконченной, но, когда я училась играть в шахматы, одним из лучших советов, которые дал мне тата, было не торопиться. Обдумывай каждый ход, и, когда придёт время, – ходи.
Из почвы невообразимых страданий и мучительных потерь вырастает особый вид жизнестойкости, присущий только тем, кто смог их пережить. Каждое постукивание шахматной фигуры по доске, шёпот и наполняющий комнату раскатистый смех посылают лучик тепла в моё сердце. Это голоса, которые зло пыталось заставить замолчать, голоса храбрости, доброты, силы, интеллекта. Голоса жизнестойкости. Те, кого терзает ненависть, будут исцелены любовью, а сила духа и открытое сердце проведут их сквозь тьму к жизни за её пределами.