Ирена ведёт Ханью и мальчиков в гостиную, где Франц сидит с маленькой девочкой, окружённой игрушками и конструкторами – на каждом предмете заметны следы времени, вероятно, в детстве в них играла Ирена. Крепко прижав к себе куклу, девочка листает книжку с картинками – читать ей ещё не по возрасту. Золотисто-каштановые волосы забраны назад розовой лентой, она одета в простое платье и сидит, широко расставив ноги, не обращая внимания на подол. За пухленьким сложением девочки я узнаю худощавую фигуру её матери. Не успевает Ирена позвать свою дочь, как из кухни выходит госпожа Сенкевич.

С последней нашей встречи она сильно осунулась – результат чего-то гораздо более сурового, чем скудный паёк. Каждая морщинка на её лице и складка на лбу рассказывают историю страданий, борьбы. Смерть мужа, постоянная угроза потерять дочь, защита внучки, и всё это на фоне переправки еврейских детей в безопасное место и другой работы на Сопротивление. Отважная, самоотверженная женщина, самая близкая подруга моей матери.

Не говоря ни слова, она трижды целует меня в щёки и притягивает к себе, я обнимаю её в ответ. В моих объятиях она вздрагивает; отстранившись, она видит глаза таты, мамин нос, все частички моей семьи, которые слились во мне.

В её глазах блестят слёзы сочувствия и нежности; я опускаю взгляд, не в силах этого вынести. Не сейчас, когда внутри меня таится правда, как это было долгое время, пока я не выпустила её на свободу, открывшись отцу Кольбе. Они всё услышат от меня однажды. Если мне когда-нибудь удастся раскрыть правду, не пробуждая воспоминаний.

Поцеловав Ирену, госпожа Сенкевич зажимает в пальцах маленький крестик дочери. У неё вырывается лёгкий печальный вздох, прежде чем Ирена накрывает руку матери своей.

– Мы почти сделали это, мама, – говорит она, и неожиданно в её голосе появляется дрожь. – Всё почти закончилось.

– Даст Бог, – тихо отвечает она, смаргивая слёзы и наблюдая, как Франц показывает Хелене какую-то картинку в книге. Её губы растягиваются в слабой улыбке. – Витольд сказал, что Патрик был бы в восторге от своей внучки.

Я смотрю на неё с удивлением:

– Пилецкий?

Она кивает:

– Во время вторжения он служил в Девятнадцатой пехотной дивизии вместе с моим мужем. Они были близкими друзьями.

– Когда мама работала на Сопротивление, она поддерживала связь с Витольдом и Армией Крайовой, и когда меня поймали, сообщила ему об этом, – говорит Ирена. – Это он организовал подкуп, который спас мне жизнь.

– Да, и он заходил сегодня, чтобы… – госпожа Сенкевич замолкает. – Нет, это подождёт, сперва нужно приготовить тебе комнату.