В его испуганном и одновременно сосредоточенном лице читается очевидный вопрос, но я молю его оставить попытки бороться, и он прислушивается. Он готов принять смерть вместе со мной? Он впервые слушает.
– Если да – убей меня, и я предстану перед судом, если же нет, защити от погибели, и я передам их грешные души в твои руки.
В зале воцаряется мертвая тишина. Йенс нажимает на курок, и раздается выстрел оглушительной силы. Его мозги разлетаются по стенам. Тело падает, как срубленное дерево. Женский крик, шорох, топот ног, скрип петель, мельтешение и давка – все в ужасе покидают пристройку. В ужасе стать следующими.
Пит дрожит, у него трясется нижняя губа и проступает жилка на лбу. Он становится тем мальчишкой, с которым я говорила в церкви. Хочется обнять его и прижать к себе, закрыть от мира, как котенка, продрогшего на морозе.
– Все в порядке, Флоренс, – Сара подбегает ко мне и гладит по щеке. – Теперь ты в безопасности. Вы в безопасности.
Белоснежный квадрат колоратки светится в толпе. Он приближается.
– Порядок?
– Явно лучше, чем у этих двоих, – отвечает Том.
Сильные руки подхватывают нас с Питером и тянут прочь из пристройки. Все плывет, и я кусаю щеку, чтобы прийти в чувство.
Он останавливается у «Камаро», открывает багажник и достает перочинный нож и ключи. Мои ключи с брелоком с надписью «Нью-Йорк». Я купила его в тот день, когда Филл принял меня на работу.
– От твоей машины, – говорит он мне. – Помнишь, где находится въездная табличка Корка?
Я неуверенно киваю.
– Флоренс, ты помнишь? – настаивает он.
– Да.
– Я оставил твою машину там. Я довезу вас.
– Освободи нас, – шепчу я. – Освободи меня!
Он перерезает веревки – они падают на землю. Я разминаю руки, растираю запястья, а потом влепляю Кеннелу такую пощечину, что он едва не охает. Повисает звенящая тишина. Пит с открытым ртом наблюдает за происходящим.
– Да, – Кеннел поглаживает раскрасневшуюся щеку. Если повезет, у него останется синяк. – Это было ожидаемо.