Когда мы оказываемся на коленях у креста, двери открываются – скрип, шорох, шепот, – и Кеннел вводит связанного Тома.

– Он прятался в лесу, но мы нашли его. – Он толкает его на пол, к ногам Йенса. – Он единственный, кого не было вчера на собрании.

Доктор склоняется над ним и берет за подбородок.

– Зачем ты это сделал?

– Так мне сказал Бог.

– Совершенно очевидно, что ты не слышишь Господа – на ухо тебе шепчет дьявол, который приказал тебе сжечь церковь Святого Евстафия. И ты предстанешь перед судом вместе с ними.

Глаза Питера полны слез. Во рту пересыхает. Три могилы. И третья для него – для Томаса Милитанта, который решился подарить нам ночь жизни ценой своей. Имело ли это смысл?

– Сегодня ночью, после того как сгорела церковь, мне было видение, – говорит Йенс. – Бог не верит в этих людей, он позволил этому случиться, чтобы в очередной раз доказать, что они опасны. Он отвернется от общины, если они будут ее частью. Эти трое одержимы бесами, которых не изгнать ни молитвой, ни поркой – они принесли в город зло, и мы продолжим терпеть потери, пока они и бесы, что сидят в них, ходят по нашей земле, поэтому мы погребем их под ней.

Хелен подносит Йенсу револьвер.

– Йенс, прошу, давай поговорим! – Джонатан Арго встает с колен.

– Вернись на место.

– Ты не можешь забрать у меня второго сына.

– Я не забираю его – я его освобождаю.

Джонатан делает шаг, но Йенс наставляет на него револьвер.

– Разве ты слышишь Господа? – спрашивает он.

– Нет.

– Да, потому что его слышу я. – Доктор кладет палец на курок. – Бог сказал: возьми сына твоего, единственного твоего, которого ты любишь, Исаака; и пойди в землю Мориа и там принеси его во всесожжение на одной из гор, о которой Я скажу тебе[52]. Помнишь?

– Помню.

– Тогда оставь гордыню, Джонатан. Здесь всего одна пуля, но, если Богу будет угодно, она окажется в твоей голове или в моей. Сядь на место, Джонатан! Именно для этого мы собираемся – воспеть невинных и наказать виновных. Выяснить чистоту помыслов. Все будет так, как пожелает Господь. Сядь!