– Да.
– И любишь до сих пор, несмотря на все, что он сделал?
– Да.
– Я рад это слышать. Я молюсь о твоем благе, Флоренс. И если ты не можешь быть счастливой для себя, то будь для меня. Ладно?
Я киваю, и он касается губами моего лба.
– Отпусти меня, Флоренс Вёрстайл, только так мы оба обретем покой.
Я открываю глаза, и боль возвращается. Мрак и стылость комнаты. Едва заметные лунные полосы на грязных стенах… Сколько еще я выдержу?
Она появляется неожиданно, выходит из темноты комнаты – худая, совсем тощая, на ней белая блузка, верхняя пуговица расстегнута, и серая юбка в темно-коричневую полоску. Она такая же, какой я ее помню. Такая же, какой ее запомнил Сид. Она присаживается на кровать.
– Что же ты сделала с нами? – спрашивает она, восемнадцатилетняя Фло Вёрстайл. Девушка с большими надеждами, которой я когда-то была. – Сид не хотел для нас этого.
– Он ничего не хочет. Он мертв.
В то раннее утро, когда я узнала, что сердце Сида Арго перестало биться.
– У нас много работы. Ну же, – она с силой сжимает мое запястье длинными пальцами.
– Я умру.
– Даже если так, мы умрем с достоинством, и никому не позволим сломить нас.
– Я уже, Флоренс. Я уже…
– Нет.
Она становится на колени у кровати. От ее морозного дыхания слезы на висках превращаются в ледяные дорожки.