— Он сказал: «Авдотья, строго приказываю — заткни рот. Вот мои остатние слова: завтра с тобой уезжаем… При любой погоде, пущай рвет и мечет, завтра все равно уезжаем!.. Дал слово людям — сдержу его!»

Немного насторожив внимание, Аким Иванович спросил:

— Это кому же он дал слово?

— «Кому, кому»… — укоризненно качает головой Авдотья Петровна. — А вот таким, как Маришка Ивлева, Сашка Гундяев, Митроха Мельников…

— Вот он с кем повел дружбу?! Эти «друзья» бедняцкими стежками к советской власти за пряниками ходили. Получали… А когда пришел час выходить на широкую дорогу — они ищут кривых путей… — Аким Иванович покачал головой и спросил: — А он-то, да Василий Калинович, какие сладости им обещал?

— Все вбивал им в голову, что колхозная арба — она на соломенном ходу. Чуть камень на дороге — и обломается подчистую!.. Обломается к едрене фене!..

— А они что?

— Смеются… Рады… А еще он им брешет такое… Сын мой, говорит им, он же не в сору найден — они же там за границей знают, в какое подневолье мы тут попадаем… Обязательно думают, как нас выручить из беды… Ну ведь брешет! Акимушка, на Костю кучу брехни валит! Вот слушай, Акимушка, какой страшный брехун твой сосед… Вчера опять ездил в Терновой на поиски Зои. Шиш нашел, а Зойки так-таки не нашел. Вернулся оттуда желтый, как глина в Желтом Яру. Перевязал голову мокрым полотенцем и лег. Скоро захрапел. Я к нему — в карман пальто, нащупала письмо. Прочитала. Костя пишет, что он уже в Новороссийске, скоро будет в Миллерово… Дальше пишет о том, как рад, что ступил на родную землю… А отец что про него наговаривает?.. Вот он какой, Акимушка, твой сосед!

— Мой сосед, а твой муж. Кому он бо́льшая родня?.. Я не собираюсь с ним удирать от колхозной жизни…

— А может, и я с ним доеду до первого развилка, а там скажу: не дури, отправляйся дальше один! — И Авдотья Петровна очень выразительно локтем оттолкнула от себя того, кто надоел ей, как горькая редька. Затем обратилась к Акиму Ивановичу: — Зоя вернется… Приют ей дадите?

— Какой может быть разговор?

— И еще. Не спрашивайте с Кости за грехи отца… В чем он сам виноват — за это спрашивайте.

— Спасибо за совет. Еще-то что у тебя?.. А то нас с Михаилом Захаровичем в сон клонит.

— Потерпите малость, как у порога терпит Горболыска — корова моя.

— А она чего ради терпит?.. Она ж стельная, ночью, в чужом дворе! — вдруг всполошился Аким Иванович.

— Акимушка, оставляю ее вам. Дровяной сарай у вас наполовину пустует. Там и полы плотно набиты, стены обмазаны и окошко есть — не в темноте ж ей куликать. Отелится — вот у вас с Зоей, а может, и с Костей, будет молоко. А молоко у Горболыски хорошее…