И в самом деле Аким Иванович знал лучше других, как собраться в такую необычную дорогу. Вот замечание от Акима Ивановича получает и сам Буркин:

— Иван Селиверстович, ну чего ты подгоняешь быков, Кострова? Да они ж сами за ним в любую погоду на край света пойдут!.. Ты вон лучше вынь из узла, что прислала Катерина Семеновна, ватные штаны и облачайся в них! Да скорей!

Всем, кто наблюдает, как Буркин «облачается» в ватные штаны, непривычно и весело видеть его в полосатых портках. Уже накручивая на ноги портянки и натягивая сапоги, он громко спрашивает:

— Тут вот и рукавицы, кому они?

— Тебе! Тебе! — отвечает Аким Иванович.

— А почему не тебе? — спрашивает Буркин.

— Потому что на самом лютом морозе руки мои горячие!

— Тогда за каким чертом я облачился в ватные штаны, если во мне тепла хоть отбавляй!

Мы смеемся, но те, что там, на непогоде, недовольны:

— Вы зубы скалите, а тут запряженных быков не удержать на бешеном ветре!

И когда из коровника выводят и пятую пару, к нам с Чикиным подходят озабоченные Аким Иванович и Буркин:

— Митя, мы уезжаем. Как с милиционерами?

— Один пойдет с вами. Другой останется оберегать фермы. От поры до времени будет делать обход…

И мы покидаем коровник вместе с милиционером. По дороге Буркин дает мне душевное разъяснение:

— Ты, Михаил Захарович, на нас не обижайся… Ты нам нужен для другого дела. А в этот путь поедем мы — у нас кожа просмоленная. С этими трудностями нам сподручней справиться… Ты нам очень нужен для других дел… Все мы так решили.

— Против всех не пойду.

Чикин и я выскочили за коровник, чтобы хоть глазами проводить. Арбы, волы и люди все больше и больше растворяются в метельной мути. Еще слышно нам, как со скрипучим звоном бушовки колес режут ледок там, где снег начисто сметен яростным ветром. Звонкий скрип глохнет, когда колеса наезжают на заснеженное.

Последнее, что мы слышим, — это голос Кострова:

— Аким, возьмем чуть левее?

— Бери чуть влево! И арбы не будет заносить! И быков меньше будет стегать по глазам!