— Ты и в самом деле не слыхал, как я тебе свистел? — спрашивает он Огрызкова.

— Вроде слыхал, — отвечает Тит Ефимович.

— А чего же не шел?

— О своем думал.

— Это о чем же?

Огрызков рассказывает о том, что он видел на месте бомбежки, о том, что его расстроило, и не на шутку.

— Ты никак и слезу пустил?

— Слеза моя, когда захочу, тогда и пущу.

— Твое право, — усмехается Бобин. — Ладно, отойдем в сторонку от дороги. Маленько подзаправимся…

Огрызков, подавленный всем виденным, уныло шел за Бобиным.

Уселись на траву, и, следуя примеру попутчика, Огрызков снял заплечную сумку. Из меньшей сумки достал вареные картошки, а из совсем маленькой — соль. Стол ему заменила клеенка, формой и размером такая, как папка, в какой хранились дела осужденных. Выложил на клеенку и вдвое свернутую толстую пышку и нехотя стал жевать.

У Бобина стол был побогаче: из того поселка он принес два круга домашней колбасы и несколько головок луку. Он отрезал кусочек колбасы и, будто Огрызков уже отказывался от угощения, сказал:

— А может, все-таки попробуешь?

Огрызков не ответил. Он даже немного отвернулся, чтобы не видеть, с какой жадностью его попутчик будет есть колбасу.

Бобин с громким хрустом раскусил луковицу… Огрызков из опыта знал, что теперь Семка не проронит и слова, пока не насытится. Заговорит лишь тогда, когда уберет остатки еды, вытрет взмокревший лоб… и уж тут приготовься выслушать его выговоры и упреки.

Тит Ефимович улыбнулся: «Есть он будет долго. Отдохну от него».

Не успел Огрызков так подумать, как послышался зудящий звук — такой, будто его издавал огромный овод, что жалит скот и пьет кровь. Звук этот доносился откуда-то оттуда, где по-прежнему стыли белые облачка, похожие на крохотные парусники.

Самолет стал заметен глазу на большой высоте, чуть ниже самых высоких облачков, и в сравнении с ними он казался то ли муравьем, то ли просто точкой. Точка описала три-четыре круга и уже по прямой двинулась на восток.

Тит Ефимович перестал есть. Он с опасением подумал: «А ведь летчик с вышины, наверное, видит дорогу, держится ее направления…» — и невольно вздохнул.

— Теперь можно и не вздыхать. Нас он миновал. Будем опять жевать на здоровье, — насмешливо заметил Бобин.