– Номинальные мормоны – это вроде зайцев? Или кроликов?

Ван присвистнул, удивленный таким вопросом, и крепко задумался:

– Даже и не знаю.

– У тебя длинные уши, ты покрыт шерстью и с самого рождения умел бегать? – нехотя спросил его Сандэнс и сам рассмеялся, представив себе эту картину.

– Я уж точно умел бегать с самого рождения, – хвастливо объявил Ван. – Но вот что, парень, номинальные мормоны – это такие мормоны, которым нет дела до всех этих идей и культуры, но и против религии они ничего не имеют. Мой отец был таким. Иногда приходится решать, что можно оставить, а что лучше взять с собой.

– И вы все это оставили?

– Никогда не удается оставить все, без остатка. Уж точно не то, с чем вырос. Это часть тебя. От которой ты никогда не избавишься. В жизни мало что можно назвать однозначно хорошим или однозначно плохим.

– И с Дикой бандой так же? – спросил Огастес.

Ван нахмурился, Сандэнс устало вздохнул.

– Ну да. Пожалуй. Да и с нами самими тоже.

26

26

– Нам нужно убраться из этого поезда, – объявил Ноубл. Он положил Огастесу на плечо свою тяжелую, широкую руку, и от этого мальчику стало спокойно.

Ужин был съеден, до сна оставалось еще несколько часов, но Огастес уже клевал носом. Все взрослые собрались в гостиной маминого вагона, и Ноубл принялся излагать свой план. Гаса на этот раз не отослали в купе.

– Поспать ты еще успеешь, Гас. Обещаю. Но тебе тоже стоит меня послушать. Нам всем нужно принять важные решения.

– И чем раньше, тем лучше, – прибавил Сандэнс. – Я тут уже чуть из кожи не выпрыгиваю. Пинкертон наверняка телеграфировал на все вокзалы у нас на пути. Повезло, что мы вообще так далеко уехали.

– Гораздо удобнее схватить нас, когда мы сойдем, чем штурмовать поезд, – заметил Ноубл. – А если к тому же миссис Гарриман сообщила проводнику, что в поезде Джейн, он тоже передал это кому следует. Они нас ждут. Даю слово.