– Не думаю, что она бы так поступила, – тихо проговорила мама.
– Джейн… голубка… Она ведь думает, что вас похитили. Вы сами нам так сказали.
Сандэнс потянул себя за ус:
– Подождем, пока поезд пойдет на подъем и замедлит ход. Тогда спрыгнем. Найдем лошадей. Пока у нас есть деньги, все будет в порядке.
– Я не стану сбрасывать Джейн с Огастесом с поезда, даже на малой скорости, – возразил Ноубл.
– Тогда мы вдвоем с Огастесом сойдем в Эванстоне[30] сегодня вечером, – предложила Джейн, держа спину очень прямо и высоко подняв подбородок. – Там следующая остановка. Я буду все отрицать, рыдать в три ручья и говорить, что представить себе не могу, о чем они меня спрашивают. Как вам, должно быть, известно, я хорошая актриса.
[30]Она не смотрела на Ноубла, и у Огастеса в животе забурлила паника. Ему не хотелось разлучаться с Дикой бандой.
– Остальных все равно встретят в Огдене[31], – произнес Сандэнс. – Нужно как-то улизнуть из поезда.
[31]– А я не отдам вас на растерзание, чтобы выгадать пару дней, – прибавил Ноубл. – Мы сойдем все вместе.
– Тогда придется остановить поезд, – подытожил Сандэнс. – Подстроить поломку. Где-нибудь в глуши. И незаметно уйти.
– У тебя случайно нет при себе динамита, братишка? – хохотнул Ван.
Ноубл медленно мотнул головой:
– У меня другая идея. Нечто менее взрывное. Нам не придется останавливать целый поезд. – С минуту Ноубл глядел на Джейн, словно убеждая ее довериться ему.
Джейн поправила ворот своего платья. Шея у нее была вся в красных пятнах. К ужину она вообще не притронулась.
– Что ты такое задумал, Бутч Кэссиди? – спросил Сандэнс.
Бутч еще помолчал.
– Мы в последнем вагоне.
– Потому что мы страшные богатеи, – с восторгом вставил Ван.