– Тебе нужно идти, Гас. Экипаж уже ждет.

– Я хочу, чтобы вы были с нами, Ноубл, – выпалил он наспех.

Он снова готов был просить, умолять, но Ноубл чуть заметно мотнул головой, и Гас застыл.

Он знал, что до самого конца жизни не забудет выражения лица Ноубла. То была смесь отчаяния, преданности и покорности судьбе. Ноубл прощался, и в его глазах не было надежды. Не было веры и решимости.

И тогда Огастес вдруг понял, отчего так гневалась его мать.

– Я хочу, чтобы вы остались с нами, – повторил он, но на этот раз голос у него не дрожал, и в словах не было мольбы. Он подводил черту. – Я хочу этого больше всего на свете. И мама тоже этого хочет, я знаю. Но… но… не возвращайтесь, если не сможете остаться. Не возвращайтесь… если… не останетесь с нами.

Теперь Ноубл выглядел совершенно опустошенным. Он коротко кивнул, соглашаясь на условия, которые поставил Огастес.

И тогда Гас, не оборачиваясь, пошел следом за матерью. Он взял ее за руку, не как ребенок, но как мужчина, и подсадил в дожидавшийся их экипаж.

28

28

Бутч подписал все, что ему велели, включая признание в убийстве лорда Эшли Туссейнта, тщательно отредактированное Орландо Пауэрсом.

На заседании суда присутствовали только Пауэрс, шериф Фрэнк Эмбри, представитель Пинкертона из денверского отделения агентства по фамилии Блевинс и новый губернатор штата, некто Катлер. Все они покинули здание суда, испытывая легкое разочарование.

Бутч не возражал. И ничего не объяснял. Говорил в основном Пауэрс, а Бутч в конце заседания так охотно согласился со всеми требованиями и обвинениями, что спорить было больше не о чем.

Пауэрс не хотел, чтобы Бутча повесили, и пытался договориться, чтобы смертный приговор заменили пожизненным заключением, но обсуждение затянулось, и тогда вмешался Бутч.

– Пусть меня повесят. Меня это куда больше устроит, – сказал он, и Орландо Пауэрс обреченно развел руками.

Единственное, на чем настаивал Бутч, – чтобы Джейн Туссейнт была избавлена от досужих разговоров и причастности к его делу.

– Она никак не связана с моими прежними или нынешними проступками, – заявил он. – Она наняла меня за неимением лучшего варианта, а я согласился, потому что мне хотелось домой. Но, на беду, прошлое настигло меня. Уэртог узнал, кто я такой, я попытался заставить его замолчать, и все вышло боком. Миссис Туссейнт была случайной, ни в чем не повинной свидетельницей. Мне бы хотелось, чтобы так все и осталось.