Я помню, что в тот день после нашего разговора выпало очень много снега и нам снова пришлось его расчищать. Сугробы в Йомсборге были теперь высотой с дом, поэтому мы вывозили тележку за тележкой и раскидывали по льду. В разгар нашей работы из-за холмов прибыли торговцы из Гардарики в роскошных санях. В каждую повозку были впряжены шесть огромных ломовых лошадей, их приезд наделал много шума в тот день. Мы собрались на дворе, пока Вагн и Аслак принимали их. Торговцы привезли сушеный дягиль и мясо в молочной сыворотке на продажу, много-много бочек. Казалось, они знали, что у нас скоро закончится дягиль, Йостейн как раз говорил об этом, предупреждая, что если мы останемся без него надолго, то потеряем все зубы. Вагн платил торговцам серебром, и я думаю, они ужасно боялись, что мы их зарубим насмерть, чтобы не дать проложить дорогу в наш край. Они уехали в тот же день, когда и приехали, а мы с Бьёрном стояли у ворот и смотрели, как они исчезали в вечерних сумерках.

* * *

Скоро должно было наступить третье полнолуние после зимнего жертвоприношения. Животик Торгунны округлился. Но по-прежнему было холодно, и она могла кутаться в теплую одежду, не рискуя быть заподозренной своим отцом. Я начал думать, что мой брат мог ошибаться насчет Вагна. Может, он не будет гневаться, когда узнает, что его дочь ждет ребенка? Бьёрн был свободным человеком, участвовал в боях и отлично показал себя – я сам не раз это видел. Может, он примет его как мужа своей дочери? Если бы было можно, то я спросил бы у Йостейна, но не осмелился. Если Вагн узнает про беременность дочери от него или любого другого йомсвикинга, поймет, что от него скрывали… Если кто-то и должен рассказать обо всем, то это сам Бьёрн.

Позднее я поговорил с Бьёрном, когда мы были на борту одного из боевых кораблей и смолили мачту. Бьёрн лишь покачал головой, полагая, что я должен был знать: Вагн ни за что не отдаст свою дочь за человека, у которого нет ни состояния, ни имущества.

Через день я пошел на побережье и долго разглядывал кромку льда. Я сделал несколько шагов по нему и потопал – скоро он начнет ломаться! Бьёрн был прав, мы могли уезжать. На нашей стороне было море, и в этот раз нам надо было уехать как можно дальше от этого места. Отец нам рассказывал, что, когда правила родня Прекрасноволосого, многие уплывали в Исландию. Там можно было жить свободно, говорил он, потому что ни один ярл, ни один конунг не заходил так далеко по морю. Но что, если земля, о которой он рассказывал, эта земля, где растут виноградники, вовсе не выдумка? Что, если она существует?