Коува подхватил ее на лету и, выполняя их уговор о том, что, когда один умрет, второй не даст ему позорно упасть лицом вниз, донес ее в клюве до ее любимой горы и нежно уложил лицом вверх туда, откуда открывался великолепный вид.
Откуда бы пуля ни прилетела, куропатка и Мама улеглись, полные достоинства.
33
33– Нет, мы не убивали, – говорили Коува и Али Анвар.
Больше себе, чем своим внукам и правнукам, которых эти истории не особо-то интересовали. В их время технический прогресс достиг таких высот, что все вокруг происходило с ускорением. Куча всевозможных приспособлений – стоит только уцепиться за них, и ты уже летишь. Метро, самолеты, вертолеты. Некоторым воронам даже удалось полетать на «Конкорде». А благодаря видеоиграм можно, сидя в закрытой комнате, путешествовать по галактике и расправляться с пришельцами и чужаками нажатием одной кнопки, только что был за облаками, а в следующее мгновение – на дне океана. Раньше, чтобы ощутить дуновение ветра на своем лице, нужно было попотеть: скорее беги, лети, не в силах отдышаться, а теперь машина заботливо усаживает тебя, и ты уже наслаждаешься легким бризом.
Хоть дети и не слушали, но, когда тяжесть вины становилась невыносимой, те двое, став уже почтенными дедами, продолжали повторять: «Нет, правда, мы не убивали». Коува стучал себе по лбу и все терзался, как же мог он забыть, что не все могут летать, как он, а пули в Хайбере, как он видел сам, – просто детская забава.
Все, что нужно было сказать Али Анвару, это то, что он в нее не стрелял. До него долетели слухи, что какой-то вор сбежал из тюрьмы, и, когда в проснувшемся Хайбере начался переполох, чтобы его не заподозрили в соучастии, он выстрелил. Он хотел забыть о том, что сделал, и поэтому забыл. Но продолжал бормотать себе под нос: «Я выстрелил после того, как в нее попала пуля, в воздух, чтобы выглядело, как будто я знаю, что она сбежала, и я преследую ее». И начал корить себя за все остальное. Почему позволил им встретиться, хотя знал об опасности? Почему задремал на веранде? Ведь если бы на полчаса раньше отправил гостью обратно в тюрьму, никто ничего и не узнал бы. Но начало светать, и он услышал, как патрульные вышли на обход, а дальше все расплескалось вокруг, как райта[201].
И Коува, и Али Анвар раскаивались, что подвергли покойных такой опасности. История была настолько запутанной-перепутанной – разве расскажешь кому? Людям и в голову не приходит, что рассказчику нужно дать рассказать – рассказывая, он распутывает узел внутри себя, и только тогда что-то может проясниться. А люди, не успев послушать, начинают закатывать глаза, спорить, наставлять. Тогда в качестве слушателей они выбрали детей своих детей, которые были невинны и верили в их невиновность.