– Картошку будешь? – спросила Мама.

Но он откусил столько, сколько мог прожевать, и отошел, чтобы Мама поняла.

Сложности начались тогда, когда Коува обнаружил, что женщины, которых он отправился искать для Старшего, были в тюрьме. Он стал переживать, как же он сможет оставить их, как их спасти и как эту новость донести до Старшего. Чтобы долететь сюда, ему понадобилось довольно много времени. Он не мог лететь напрямую, потому что приходилось слушать там и спрашивать здесь, и, хотя, по его прикидкам, он летел со скоростью не меньше тридцати километров в час, а то и все пятьдесят, если удавалось хорошо позавтракать, но в начале пути он еще не умел спать на лету, поэтому время сна, и довольно продолжительное, надо добавить отдельно, а еще учитывать все крюки и круги. Возможно, потребовалось тринадцать дней. Или семнадцать. Двадцать три?

Обратно полетит напрямик и даже спать будет на лету, но все равно на это уйдет десять дней. И даже если станет супер-Коувой, уйдет целая неделя. За это время тут какая только беда не может случится? Нет, тогда он не сможет посмотреть в глаза Старшему, не сможет спать на своем матрасе. Сам утопится от стыда в мисочке с прохладной водой.

Когда Мама стала просить, чтобы ее пинали в спину, и падала, сначала он ужасно распереживался. А потом тоже начал смеяться. А потом понял, к чему вся эта забава. Потому что услышал то, что Наваз Бхаи тайно сказал Маме, а потом Мама сама сказала Коуве, что Али Анвар согласился.

Никто не знал, что теперь он тренировался полуспать-полубодрствовать, даже когда не летал, а обитал он в стенной нише над закрытой дверью, которая была открыта. Если кто-то приходил, он всегда знал об этом.

32

Той ночью Наваз Бхаи прокрался тенью. Мама, уже давно ставшая тенью, ждала снаружи во дворе. Обе тени, бесшумно затворив дверь, вышли на улицу. Охранники, Дочь – никто не проснулся. Но эти двое не знали, что Коува, сделавшись тенью теней, полетел с ними, и не два существа, а три отправились в дом большого господина сквозь хайберский туман.

Коува не знал, почему его дыхание застряло в горле, а по мере того как перед ним разворачивалась сцена, оно превратилось в кусок ваты и заполнило горло целиком.

Мягкий свет ночника слегка дрожал, как будто от хайберского ветра, а на лицах дрожали отблески любви. Возлюбленная и возлюбленный. Жена и муж.

Если двое становятся свидетелями удивительного зрелища, слой за слоем открывающегося перед ними, то из незнакомцев они превращаются в близких друзей. А от подозрений и страха не остается и следа, как будто сам Кришна, похититель сердец, смел их напрочь, и, поддавшись новому прекрасному чувству, двое скользят навстречу друг к другу и соединяются дружбой. Пусть один из них – вороний отпрыск, а другая – куропатка.