Когда Меццанотте наконец достиг начала платформы 12 и дорога перед ним снова стала свободной, он бросился бежать вперед. Сколько времени прошло с момента похищения ребенка? Двадцать минут? Полчаса? В любом случае, этого достаточно, чтобы Призрак бесследно исчез в подземельях вокзала.

На место происшествия уже прибыл полицейский патруль. Два офицера стояли, недоуменно глядя на пятна крови на земле – единственный видимый признак произошедшего. Одним из них был Черулло, с которым Меццанотте, к несчастью, уже имел дело. Другой знал инспектора только в лицо; его в порядке исключения направили в патруль для ликвидации последствий аварии на линии, а обычно он работал в качестве сопровождающего поезда.

– Вы нашли хоть что-нибудь, что может подсказать нам, в какую сторону он побежал? – задыхаясь, спросил Меццанотте. – Свидетели? Следы любого характера?

– Нет, инспектор, нам очень жаль, – извиняющимся тоном ответил ему постовой Черулло. – Ничегошеньки. Он словно растворился в воздухе.

– Но как это возможно, черт возьми? У него же был ребенок… – проговорил Рикардо, оглядываясь по сторонам и нервничая пуще прежнего. С каждой минутой шансы выследить Призрака и его заложника уменьшались, если уже не были равны нулю.

С того места, где они стояли, прямо перед краем сводов кровли, примерно в трехстах метрах от путей, до них доносились лишь приглушенные отголоски людского гвалта, бушевавшего вдали. Поблизости не было видно ни души. Чуть дальше, в центре платформы, спускались ступени, ведущие вниз к туннелю, соединяющему разные платформы.

– Вы туда ходили? – спросил Меццанотте.

– Разумеется.

– И что там?

– Ничего! – сказал Черулло, вконец раздраженный настойчивостью инспектора.

Рикардо отпустил двоих офицеров, решив, что доверять им не стоит. Он и сам может все проверить. Кроме того, у него не было другого выхода. Меццанотте побежал вниз по ступенькам.

Галерея была широкой, с низким потолком и плохо освещенной. По обе стороны от нее помимо лестницы, ведущей к путям, находились двери в ряд раздевалок и кладовых, предназначенных для обслуживающего персонала. Меццанотте осмотрел ее с обеих сторон. Никого не видно. Нерешительно помедлив с минуту, инспектор пошел налево. Он уже начал терять надежду, а при одной мысли о том, что этот ребенок может подвергнуться тем же пыткам, что и принесенные в жертву животные, его желудок сжался в мучительном спазме. Затем на ступенях одной из лестниц Рикардо заметил скрюченную фигуру. Человек был одет в поношенную грязную одежду и был занят подбором окурков с земли, которые он бегло осматривал, затем клал некоторые в карман, а остальные выбрасывал. Бродяга стоял к нему спиной, но его белоснежные волосы не оставляли сомнений в том, кто он. Меццанотте бросился к Генералу и положил руку ему на плечо.