Когда она пришла в себя, напавший на нее мужчина исчез. А с ним – маленький Маттео.

– Я хочу, чтобы вы блокировали все выходы, сейчас же! Никто не должен покидать вокзал! – приказал комиссар, проводя рукой по своему уже вспотевшему лбу. Затем, обращаясь к женщине, добавил более спокойно: – Не волнуйтесь, синьора, мы их найдем. Кстати говоря, можете ли вы дать нам описание человека, который на вас напал?

– Он был за моей спиной, я видела его лишь мельком, – сказала Лавиния Поли. – Он был высоким и худым, мне кажется. Одет в… не знаю, как это описать, что-то вроде темного плаща. И он был очень бледен, в этом я уверена. С большими выпуклыми глазами и белыми волосами.

Наступила внезапная тишина. Все присутствующие повернули головы в сторону Меццанотте, который до этого момента наблюдал за происходящим со стороны, не вмешиваясь.

Ему потребовалось всего несколько мгновений, чтобы осознать значение слов женщины. Затем он пробормотал: «Черт!» – и бросился вон из отдела.

* * *

Выйда на платформу отправления, Меццанотте обнаружил, что его путь преграждает стена многолюдной толпы. Тысячи людей, охваченные гневом и унынием, ждали, задрав головы, у табло, которые сообщали о все новых задержках поездов.

Рикардо бросился в толпу с криком: «Дорогу, полиция!» Он без колебаний раздавал направо и налево толчки и удары локтями, пролагая себе путь, но продвигался медленно. Слишком медленно.

Это был он, Рикардо знал. Это был Призрак. Блокировка выходов не принесла бы никакой пользы. Он не собирался покидать вокзал; это не было для него путем к отступлению. Вместо этого он сбежал в подземелья, где у него явно имеется свое логово. Если бы преступник добрался до этого укрытия, заметая следы, делать там полиции было бы нечего. Даже при наличии подкрепления им потребовалось бы несколько дней, чтобы выкурить его оттуда. А для ребенка это было бы слишком поздно.

В какой-то момент Рикардо столкнулся с потоком людей, идущих в противоположном направлении, спешащих к региональному эспрессу, о скором отправлении которого только что прозвучало объявление. Ругаясь сквозь зубы, он был вынужден отступить, чтобы его не раздавили, прежде чем ему удалось пробиться.

То, чего он все это время боялся и о чем тщетно пытался предупредить своего начальника, наконец произошло. Призрак решил перейти к человеческим жертвоприношениям. Он пытался похитить женщину, но получил отпор и захватил ее сына. Рикардо не мог сказать, что не ожидал чего-то подобного. Вот уже несколько дней, с тех пор как Далмассо окончательно свернул его расследование, инспектора мучили дурные предчувствия. Но тот факт, что он оказался прав, не принес ему никакого удовлетворения. В том, что произошло, была и его вина. Он не смог убедить комиссара в реальности угрозы, а затем, столкнувшись с запретом на продолжение расследования, слишком легко сдался, чтобы спасти свою задницу. Он мог бы сделать больше и лучше. Он должен был.