«Я на демонстрации», – ответила она. Сегодня окно осталось закрытым, значит, и мое тоже.

* * *

Или все же нет: когда вечером я несу почту в свою книжную келью, я по количеству конвертов прикидываю шансы на то, что среди них есть что-то приятное – письмо, которое могло бы меня утешить, обрадовать или поддержать после еще одного тяжелого и болезненного дня; может быть, признание, особенно хорошая рецензия или книга, которую я не ожидала, но сразу захочу прочесть. Я приму все, что хоть на несколько минут поднимет настроение. И вот один доктор из деревни или небольшого городка где-то на севере пишет мне, называя своей юной немецкой соотечественницей – юной! немецкой! – и рассказывает, как он ребенком пережил войну. Последний абзац о «недочеловеках», которых нужно было истребить, я опускаю, потому сейчас не могу найти ничего более вдохновляющего или обнадеживающего:

«Те, кто остался от нашей семьи, переехали из Бремена в Мейсен. Мы жили на вилле владельца крупного кузнечного завода. Нам нравились русские военнопленные, и нас приводило в ужас, когда владелец, подтянутый офицер, приезжал и хлестал их плетью. Я тяжело болел и четыре недели провел в больнице и всегда радовался, когда ночью объявляли воздушную тревогу. Тогда русские военнопленные отводили нас в бомбоубежище. Там один из них играл на гармонике. Наше имущество сгорело в Дрездене. Возможно, вы поймете, почему ваша замечательная книга произвела на меня такое сильное впечатление. Большое спасибо».

Я могла бы убрать слово «замечательная», чтобы цитата не выглядела такой наивно-самодовольной, однако правда в том, что, когда кто-то, кому я хоть немного верю, называет мою книгу замечательной, это помогает мне держаться. А мне нужно держаться.

248

Днем, пока я спала, на телефон, который был переведен в беззвучный режим, пришло сообщение о том, что девушка в психиатрической больнице попыталась покончить с собой. Пока я спала, соседка не находила себе места от тревоги, потому что она – мать.

249

Судя по тому, что я узнала сегодня, у Квиринуса Кульмана было то, что мы сейчас называем биполярным расстройством: эйфорические фазы, сменяющиеся тяжелой депрессией. Это состояние может проявляться двумя крайностями: либо одержимость одной-единственной темой, экзальтированность, чрезмерная возбужденность, полное непонимание того, как ты выглядишь со стороны, отсутствие интереса к повседневным делам, даже еда и сон кажутся ненужными отвлечениями, невероятные запасы энергии, видения, слуховые галлюцинации, завышенная самооценка вплоть до претензий на пророчество и избранность, искажение реальности до такой степени, что хочется обращать в свою веру прохожих, обнимать их, падать перед ними на колени. Либо – спад, апатия, самоуничижение, стыд, безнадежность, мысли о самоубийстве, усталость до такой степени, что по утрам не можешь встать с постели и остаешься в ней до следующего утра, но лучше не становится.