– Нет, они были совсем разными. Толстого породил славянский народ. Ивана Грозного и Толстого, обоих; это противоположные полюса, которые обусловливают друг друга. Первый действует насильственно, второй даже не сопротивляется. Первый навязывает волю другим, второй отдает все добровольно, думая, что так его желания умрут. Славянское влечение к роли тирана и влечение к роли мученика – оба неистово безграничны. Рождены одним народом, одной средой. Вся наша западноевропейская свобода основана на ограничениях, и не только для нас самих, но и для других. То есть на сопротивлении. Не ограничен слабый, сильный же устанавливает границы и держит их. – Но ведь Библия учит… – Конечно, но Библия тоже с Востока. Западные страны живут против Библии. Все, что я говорю, я узнала от твоего отца. – Он знал Толстого? – Нет, но он знал то, что старше и Библии, и Толстого…

– Нет, они были совсем разными. Толстого породил славянский народ. Ивана Грозного и Толстого, обоих; это противоположные полюса, которые обусловливают друг друга. Первый действует насильственно, второй даже не сопротивляется. Первый навязывает волю другим, второй отдает все добровольно, думая, что так его желания умрут. Славянское влечение к роли тирана и влечение к роли мученика – оба неистово безграничны. Рождены одним народом, одной средой.

Вся наша западноевропейская свобода основана на ограничениях, и не только для нас самих, но и для других. То есть на сопротивлении. Не ограничен слабый, сильный же устанавливает границы и держит их.

– Но ведь Библия учит…

– Конечно, но Библия тоже с Востока. Западные страны живут против Библии. Все, что я говорю, я узнала от твоего отца.

– Он знал Толстого?

– Нет, но он знал то, что старше и Библии, и Толстого…

Политика смирения и абсолютная вера Толстого в «ненасилие» подаются как нечто азиатское и неприемлемое на территориях к западу от России. Если толстовская трактовка христианства действительно основана на Библии, тем хуже для Библии, полагал Бьёрнсон. В этом случае Библии тоже нет места в западном мире.

Как уже упоминалось, за долгие годы в библиотеке Толстого собралось множество переводов произведений Бьёрнсона. Самый первый экземпляр – «Ein Fallissement» (Лейпциг, 1876), немецкий перевод «En Fallit». Далее три русских перевода четы Ганзен – «Мария Шотландская» (1892), «Новобрачные» (1892, «De nygifte») и «Леонарда» (1893). Издатель Михаил Ледерле прислал первые два с собственным посвящением810. Неизвестно, прочел ли Толстой «Новобрачных» – пустяк о том, как юную героиню перетягивают на свою сторону то родители, то законный супруг. Выданная замуж слишком рано, девушка ставит родительскую волю выше воли мужа, а неспособность расстаться с отчим домом порождает конфликты в браке. Но в любом случае Ганзен получил письмо с благодарностью от Софьи Андреевны: «Я нашла пьесу интересной, хотя сюжет не нов и „Перчатка“ нравится мне больше»811.