Для Кодовильи, являвшегося на всех этапах разбирательства одной из ключевых фигур, легче всего было увидеть источник кризиса его партии в человеке для южноамериканского коммунистического движения случайном — представителе Коминтерна Б. Михайлове. «Случай Александровского» позволял обратить внимание руководства на прецедент: русские коммунисты, приезжающие в Аргентину и не понимающие местную специфику, вносят диссонанс в рабочее движение страны и способны только на его дестабилизацию. Для аргентинского делегата при ИККИ слишком свежи были воспоминания о столкновениях с первым посланцем из России, чтобы некритически отнестись к информации, которой его снабжали Пенелон и его сторонники. А они делали в своих поисках причин кризиса упор именно на демоническом воздействии Вильямса, напрямую обвинявшегося ими в том, что он вместе с Ансельми в условиях, «крайне благоприятных для расширения партии», спровоцировал искусственные разногласия, «породил смуту в ЦК и уклонение от справедливой политической линии». «Разрушив единство действий руководства партии, он теперь приехал к вам», — предупреждал А. Эрнандес Кодовилью, выражая надежду на то, что члены партии преподадут урок Гиольди и Ромо, которые вместе с Вильямсом «довели нас до такого положения»[1219]. При этом «меньшинство» указывало на свое «абсолютное согласие» с линией III Интернационала, недвусмысленно намекая тем самым на расхождения с данной линией представителя Коминтерна в Южной Америке.

Советский историк В. Гончаров в апологетической биографии Кодовильи утверждал, что Пенелон, ранее выступавший вместе с представителями марксистского ядра партии против «френтистов» и «чиспистов», «воспользовавшись отсутствием Кодовильи», стал проводить «другую линию», фактически полностью соответствовавшую платформе социал-демократов[1220]. По оценке этого исследователя, Пенелон «вел дело к новому расколу партии, хотя прикрывался разглагольствованиями о том, что по возвращении в страну Кодовилья якобы поддержит его политику», отклонял все требования Р. Гиольди и других марксистов-ленинцев обсудить создавшееся положение, отрицал наличие расхождений и даже пытался обвинить их в попытках раскола партии[1221]. Таким образом, позиция представителя КПА в Москве абсолютно противопоставляется проводившейся Пенелоном, а Кодовилья изображается не просто сторонником, но идеологом и вождем группы «марксистов-ленинцев», от имени которой выступал Гиольди.

Анализ архивных документов приводит к диаметрально противоположным выводам. Аргентинский делегат при ИККИ, не сразу осознав расклад сил в КПА и недооценив аргументы Вильямса, его возможности воздействовать на развитие событий и степень его влияния в Москве, первоначально бескомпромиссно встал на сторону Пенелона и едва не оказался вместе с ним за пределами коммунистического движения. Почти на всем протяжении разбора аргентинского кризиса он находился под явным влиянием настроений «меньшинства», выступив, по сути, в роли адвоката Пенелона и с пафосом обвиняя Вильямса в расколе партии. И если бы Кодовилья вовремя не сориентировался, история КПА выглядела бы по-иному.