За время затянувшейся подготовки вопроса для изучения его в более высоких инстанциях III Интернационала атмосфера дискуссии стала меняться, обсуждение постепенно переходило в иное русло. Это было обусловлено целым рядом факторов. Во-первых, сторонники Пенелона, не дожидаясь решений Коминтерна, пошли на обострение ситуации, заставив ИККИ итоге по-иному взглянуть на положение дел в КПА. Во-вторых, в Москве оказалась в связи с празднованием 10-летия Октябрьской революции группа аргентинских коммунистов, привлеченных Коминтерном к обсуждению. Наконец, в-третьих, в штаб-квартире Коминтерна появился Р. Гиольди, и его участие в дискуссии в значительной мере изменило соотношение сил.

Нельзя не заметить: с этого времени при практически не изменившейся аргументации и бесконечном повторении много раз обнародованных фактов явно поменялась тональность обсуждения. Если Кодовилья пытался превратить дискуссию в партийный суд над Вильямсом, а тот, в свою очередь, старался придать ей хотя бы внешне характер принципиального спора по политическим проблемам, то под несомненным влиянием Гиольди разбор аргентинского вопроса в Москве постепенно перешел в новую плоскость: обсуждение стратегии и тактики КПА все время превращалось в анализ деятельности Пенелона, его недостатков и ошибок. При этом лидер «большинства» категорически отметал любые попытки объяснить конфликт какими-либо личными ссорами, подчеркивая наличие серьезных политических разногласий. В лапидарной записке, представленной в ИККИ в декабре 1927 г., ему удалось сделать то, что не смогли осуществить до него ни Вильямс, ни Кодовилья, ни Ромо, — систематизировать и классифицировать причины кризиса, показать возможные его последствия.

Гиольди лучше других понял — самым больным местом для коминтерновского Олимпа является не столько положение в аргентинской секции (хотя и оно представляло немалый интерес), сколько ситуация с функционированием южноамериканской структуры III Интернационала. Именно поэтому он настойчиво продолжал бить в эту точку, сделав акцент (в отличие от Кодовильи и Вильямса) на данной проблеме и не упуская при этом из виду и ситуацию в КПА. Отдав должное интенсивной работе ЮАСКИ, состоявшего в первые месяцы своего существования «исключительно из тов. Пенелона, назначенного Коминтерном на эту работу», по установлению связей в Южной Америке, Гиольди отметил, что при переходе к этапу политической работы, без которой деятельность Секретариата «сводилась к простому обмену письмами», Пенелон оказался как руководитель несостоятельным. После выполнения рекомендации Коминтерна о расширении и коллективизации ЮАСКИ произошли, по утверждению автора записки, «инциденты, которые вызвали у нас ощущение, что он [Пенелон] был не слишком доволен нашим участием»[1239]. В итоге пенелоновская тактика «дезорганизации и ничегонеделания» привела к практической ликвидации ЮАСКИ. Гиольди еще раз обратил внимание на необходимость полной реорганизации Секретариата с привлечением к работе, помимо аргентинской, других национальных секций и принятия мер для исключения возможности того, чтобы ЮАСКИ «еще раз стал жертвой парламентской работы» [1240].