Только после объявления о выходе сторонников Пенелона из КПА и создании новой компартии «большинство» ЦК решило «официально» предать гласности практически всю имевшуюся в его распоряжении информацию о кризисе, опубликовав протоколы Расширенного пленума. Материалы, помещенные в «La Internacional», давали возможность теперь уже не только членам КПА, но и широкой аргентинской общественности познакомиться с истоками и характером развития кризиса, в том числе с ролью делегатов Коминтерна и Профинтерна, деятельностью ЮАСКИ, характером отношений ИККИ с южноамериканскими компартиями.
Открытое силовое противостояние между фракциями в КПА окончательно торпедировало деятельность Южноамериканского секретариата. В конце 1927 г. ИККИ с подачи Ромо стало известно об уклонении Пенелона от работы с делегатом Профинтерна в Южной Америке. Оппоненты главы ЮАСКИ настаивали на принятии мер по поводу Секретариата[1216]. И это уже не было пропагандистским маневром для дискредитации противника. На практике имела место констатация очень тревожной для руководства III Интернационала ситуации, поставившей под угрозу важную миссию М. Я. Зеликмана, командированного в Латинскую Америку для организации представительства рабочих организаций континента на IV конгресс Профинтерна.
Делегат ИБ КИП, не получив визы на въезд в Аргентину, обратился за помощью к руководителям региональной структуры Коминтерна, на которую в Москве ему указали как на «центр связи в помощь выполнению задания». Узнав от руководства КПУ о борьбе между Пенелоном и «большинством» ЦК, Зеликман счел для себя невозможным контактировать с каким-то одним из представителей враждующих течений — Пенелоном или Ромо и предложил обоим членам ЮАСКИ приехать для встречи с ним в Монтевидео. Во избежание недоразумений для подробного объяснения цели его поездки Зеликман с согласия ЦК КПУ направил в Буэнос-Айрес хорошо известного аргентинским руководителям уругвайца Ф. Пинтоса. Секретарь ЮАСКИ наотрез отказался участвовать в совещании вместе с Ромо[1217], не дав при этом Зеликману и указаний на то, с кем и как он мог бы вступить в контакт в странах Южной Америки для решения поставленной перед делегатом Профинтерна задачи. В отличие от своего противника Ромо немедленно согласился выполнить любую работу, порученную Зеликманом в рамках его миссии, и на участие в любом совещании, которое тот сочтет нужным созвать, не ставя никаких условий относительно состава его участников.
В этих обстоятельствах представитель Москвы пошел на экстраординарную меру и сформировал в Монтевидео Временный комитет КИП, функции которого сводились только к организации представительства латиноамериканского профсоюзного движения на конгресс. В его состав были включены три представителя КПА (Ромо, М. Контрерас и, «несмотря на такое поведение», Пенелон) и два уругвайских коммуниста (Ф. Пинтос и Э. Гомес). По-прежнему надеясь на то, что Пенелон «передумает и окажет всяческое содействие организации конгресса», Зеликман информировал секретаря ЮАСКИ о деятельности Комитета и объяснил ему в письме задачи временного органа и причины его создания. Но Пенелон «категорически отклонил» [подчеркнуто в документе от руки] какое бы то ни было участие в его работе[1218], вновь поставив интересы фракционной борьбы внутри КПА выше необходимости решения задач, имевших принципиальное значение для развития рабочего движения на континенте, и тем самым, может быть, сам того не желая, дал понять Коминтерну, что единая партийная и континентальная работа в КПА и ЮАСКИ стала совершенно невозможной и Москве придется сделать выбор между Пенелоном и его оппонентами.