– А тебе не кажется, что в дороге он сгнил?

– Да что ты! Понюхай!

Она нехотя, почти с отвращением, нагнулась и коротко вдохнула. Ее лицо озарилось радостью.

– Красные апельсины так называются, – заметила я, – из-за цвета мякоти. Они очень сладкие и почти без косточек.

Осторожно пальцами я разделила дольки и разорвала на одной тонкую перепонку. Соковые мешочки были разных цветов – от желтого и оранжевого до фиолетового, почти черного.

Брайди опасливо куснула дольку.

– О! – Сок полился по ее губам, и ей пришлось всосать его обратно. – Какая же вкуснотища!

– А я что говорила!

– С днем рождения, Джулия!

Я слизала капельки сока с ладоней – за это главная медсестра высекла бы меня, не сходя с места.

– И тебя тоже, помнишь? Первое ноября.

– Первое ноября, – торжественно повторила она. – Я не забуду.

– С днем рождения, Брайди!

В полной тишине слышалось тихое чавканье, с которым мы поглощали апельсин.

– С тобой так легко разговаривать, – сказала я вдруг. – А Тим после возвращения с фронта – не такой.

Брайди не удивилась: «Какой не такой?», а спросила:

– Не разговаривает с тобой?

– Ни с кем. Ни слова никому. Словно ему глотку перерезали. Да только у него не глотка повредилась, а голова…

Я сама не понимала, зачем так с ней разоткровенничалась, зачем пыталась уравновесить булыжники жизненных горестей Брайди камушком своих невзгод.

– Обычно я об этом не рассказываю другим, – добавила я.