Онор Уайт спала, других пациенток в палате больше не было, и я воспользовалась возможностью побеседовать по душам с Мэри О’Рахилли.

Я нагнулась над ее кроватью и шепотом сказала (поскольку я вообще не имела права этого говорить):

– Могу я задать вам один вопрос, дорогая? Это личное.

Ее глаза округлились.

– Мистер О’Рахилли когда-нибудь… злится на вас?

Беспечная жена могла ответить:

– Ну, все злятся…

Но Мэри О’Рахилли испуганно отпрянула, что подтвердило догадку Брайди.

Подойдя к ее кровати с другой стороны, Брайди спросила:

– Он же злится, да?

Молодая женщина едва слышно ответила:

– Только когда выпьет.

– Но это же возмутительно!

Брайди напирала:

– И как часто?

Мэри О’Рахилли стреляла глазами то в меня, то в нее.

– Ему тяжело сейчас, он без работы.

– Да, понимаю, – согласилась я, – это и правда трудно.

– Но в основном он добр ко мне, – стала она нас убеждать.

Я вошла в эту глубокую реку, не имея никакого плана перебраться на другой берег. Но каким советом я могла ей помочь теперь, когда Мэри О’Рахилли сказала правду? Через шесть дней или даже раньше она заберет своего ребенка домой, а соседи уже довольно ясно дали понять, что не будут вставать между мужем и женой.