Я постаралась придать голосу твердости:

– Скажите ему, что вы больше не намерены терпеть это, особенно сейчас, когда в доме появился ребенок.

Мэри О’Рахилли изобразила неуверенный кивок.

– А ваш отец согласился бы забрать вас, если до этого дойдет? – спросила Брайди.

Она подумала-подумала и снова кивнула.

– Тогда скажите это своему мужу.

– Скажете? – упорствовала я.

А Брайди добавила строго:

– Ради Юнис. Чтобы он никогда не поднял на нее руку.

Глаза Мэри О’Рахилли наполнились слезами, и она прошептала:

– Я скажу.

Малышка отняла голову от груди и захныкала. На этом наша беседа завершилась.

– Держите ее прямо, – посоветовала я, – накройте ей лицо ладонью и слегка похлопайте по спине, чтобы она срыгнула.

Потом взглянула на Онор Уайт. Она лежала без движения, словно ее отключили от мотора, голова безвольно съехала с подушки.

Нет. Не спит.

У меня ком подкатил к горлу. Я наклонилась осмотреть ее лицо: глаза были открыты, но она не дышала.

– Что с ней? – спросила Брайди.

Я просунула пальцы под лежавшее на простыне запястье. Кожа была еще теплая, но пульс не прощупывался. На всякий случай я дотронулась до бледной шеи Онор Уайт.

– Да пребудет ее душа в вечном покое, – прошептала я, – и пусть воссияет над ней вечный свет.

– Ах, нет! – Брайди подскочила сзади.