Мы не выходили на улицу и не толкали речи, или там, например, не решали «Давайте сыграем восемь тактов протеста». Мы просто играли свою музыку и этого было достаточно. Музыка была нашей идентичностью и делала за нас все заявления[1319].

Мы не выходили на улицу и не толкали речи, или там, например, не решали «Давайте сыграем восемь тактов протеста». Мы просто играли свою музыку и этого было достаточно. Музыка была нашей идентичностью и делала за нас все заявления[1319].

Саксофонист Сонни Роллинз, в свою очередь, объяснял:

Черные люди сражались и умирали на войне и устали ждать, когда им можно будет садиться в переднюю часть автобуса[1320]. Мы знаем, как обстояли дела во время рабства; сейчас все то же самое, все то же прежнее дерьмо. А затем появился бибоп, музыка, которая связала нас всех… мы не собирались больше быть клоунами или шутами. Это великая музыка, и вам следует именно так к ней и относиться, а мы – люди, и вам следует относиться к нам как к людям[1321].

Черные люди сражались и умирали на войне и устали ждать, когда им можно будет садиться в переднюю часть автобуса[1320]. Мы знаем, как обстояли дела во время рабства; сейчас все то же самое, все то же прежнее дерьмо. А затем появился бибоп, музыка, которая связала нас всех… мы не собирались больше быть клоунами или шутами. Это великая музыка, и вам следует именно так к ней и относиться, а мы – люди, и вам следует относиться к нам как к людям[1321].

В то время сложно было жить в политическом вакууме – невзирая на все декларации, актуальная повестка так или иначе настигала всех. Многие ожидали, что после войны, на которой черные сражались вместе с белыми, сегрегационные барьеры будут если не уничтожены, то хотя бы сдвинуты. Со временем в итоге так и случилось, однако бибоперы, обладая развитым чувством собственного достоинства, покоящемся на их самоощущении артистического превосходства над простыми смертными, еще до окончания войны вели себя так, словно этих барьеров уже не существует[1322]. Это бесило многих, в первую очередь белых выходцев из южных штатов, в том числе и находящихся в отпуске или демобилизованных солдат, так что в клубах, где играли расово смешанные группы, то и дело вспыхивали конфликты и даже драки. Однажды солдаты-южане атаковали Гиллеспи и контрабасиста его группы Оскара Петтифорда, когда те после выступления направлялись в метро, избили их и полностью раздели[1323]. Разумеется, черные платили белым той же монетой: когда в 1943 году белый полицейский застрелил черного солдата, в Гарлеме вспыхнул бунт; конфликт ощущался и в повседневной жизни. Барабанщик Арт Блейки рассказывал следующую историю: