Число жителей в Мекке, по их же подсчетам, 70–80 тысяч человек. Много «наложниц из народностей Кавказа». «Арабы Мекки — вежливы и предупредительны, гостеприимны и общительны, с чувством собственного достоинства. Большие сибариты. Любят богато одеваться, с роскошью обставлять свои жилища, хорошо питаться, часто бывать в гостях и принимать их у себя». Мекканцы — «народ любознательный, всем интересующийся и ко всему присматривающийся, любящий путешествовать».

Из отчета Давлетшина следует, что в 1898 г. в Мекке насчи тывалось из числа мусульман-выходцев из России, постоянно проживавших там, «восемь семей татар, две семьи киргиз и учащихся в медресе семь человек». Занимались они обслуживанием паломников, содержали постоялые дворы (такие). Надо сказать, что выходцы из России располагали в Джидде, Мекке и Медине более ста вакуфами (движимым и недвижимым имуществом, переданным или завещанным на религиозные или благотворительные цели). В Мекке, к примеру, и только у общины казанских татар насчитывалось во время пребывания там Давлетшина девять такие (предназначались для приема паломников из числа казанских татар), а в Медине — три вакуфных дома, а также мечеть и медресе. Широкой известностью среди паломников-татар пользовался купец Ибрагим Апаков (1821–1885). На свои средства он построил в Мекке пансион, постояльцы которого получали бесплатное трехразовое питание.

По подсчетам Давлетшина, в Мекку ежегодно стекались, в том числе и из России, не менее 100 тысяч паломников. В обращении в Мекке, с его слов, были и «наши кредитные бумаги»; «пользовались они большим доверием» и «оценивались очень высоко». Так, «за сто рублей кредитных», отмечает Давлетшин, он «получил в меняльной конторе около 90 рублей золотом». Официальной денежной единицей в Мекке считалась в то время золотая турецкая лира, а вот «самой ходкой и широко востребованной монетой являлся голландский серебряный пиастр или риал». Так вот, если за турецкую лиру торговцы-менялы на рынке давали 11 пиастров, то русский серебряный рубль оценивали в 12–13 пиастров.

Описал Давлетшин в своем отчете и торговлю рабами на невольничьем рынке в Мекке. По наблюдениям штабс-капитана, невольники, которых там продавали, «принадлежали исключительно к двум национальностям», а именно: «совершенно черным неграм из Судана» и «более светлым абиссинцам». Рабов-суданцев, слывших среди арабов Аравии хорошими работниками, приобретали, притом как мужчин, так и женщин, «исключительно для работ». А вот абиссинцев, в основном женщин, — для утех, как наложниц. Число рабов, ежегодно продаваемых на невольничьем рынке в Мекке, доходило «до 2000 человек». Если, конечно, «вывоз их из Африки» по какой-либо причине не приостанавливался, а партии доставляемых в Аравию невольников, не перехватывали турецкие власти. «Цены на взрослую девушку-негритянку» составляли около 20 турецких лир, а на такую же абиссинку — 30–40 лир. Детей, мальчиков и девочек, продавали по 10–15 лир.