Декрет этот был внесен 16 октября (25 вандемьера). Главной его целью было разбить коалицию, которую образовали во Франции якобинские общества. Подчиняясь столичному обществу и состоя в переписке с ним, они повиновались его приказаниям и составляли обширную партию, искусно организованную, имеющую один центр и единое управление. Этому нужно было положить конец. Новым декретом воспрещались «всякие присоединения и объединения, равно как и переписки от коллективного имени между народными обществами». Сверх того, декрет гласил, что не дозволяются никакие петиции или адресы от коллективного имени – во избежание властных посланий, которые делегаты якобинцев или Электорального клуба приходили читать собранию и которые столько раз оказывались приказаниями. Все адресы или петиции отныне должны были быть подписываемы поименно. Этим Конвент обеспечивал себе возможность преследовать виновников опасных предложений и надеялся, что необходимость написать свое имя заставит их быть осмотрительнее. Кроме того, повелевалось немедленно составить списки членов каждого общества и вывесить эти списки в местах, где происходили собрания.

Как только этот декрет прочли Конвенту, против восстало множество голосов. «Хотят уничтожить народные общества, – говорили монтаньяры, – забывают, что они спасли свободу и революцию, что они – могущественное средство для объединения граждан и сохранения в них энергии и патриотизма. Воспрещая поддерживать сношения между собою, посягают на капитальное право переписки, право столь же священное, как и право мирно собираться».

Депутат Тибодо, искренний республиканец, чуждавшийся как термидорианцев, так и монтаньяров, сам как будто испугался последствий этого декрета и требовал, чтобы он был отложен из опасения нанести вред самому существованию народных обществ. «Никто не хочет их уничтожения, – возражали на это термидорианцы, – хотят только подчинить их необходимому полицейскому надзору».

Мерлен из Тионвиля восклицает:

– Президент, призови говорящих к порядку. Они уверяют, будто мы хотим уничтожить народные общества, тогда как речь идет только о регулировании их взаимных отношений.

Ревбель, Бентаболь, Тюрио тоже доказывают, что никто не думает уничтожать общества.

– Разве им мешают, – говорят они, – собираться мирно без оружия и толковать об общественных интересах? Нимало. Это право остается неприкосновенным. Мешают им составлять заговоры и объединения, то есть поступают по отношению к ним точно так же, как уже поступили по отношению к департаментским властям. Последние, согласно декрету 14 фримера, учреждающему революционное правительство, не могут ни сноситься, ни сговариваться между собой. Возможно ли позволить народным обществам то, что воспрещено департаментским властям?