Всего у имама Йахйи, как пишет в своей книге «Имамы, правители и революции» X. Инграме, было 40 детей, в том числе 14 сыновей. Характеризуя каждого из них, он отмечает, что старший сын, наследный принц Ахмад, отличался диким нравом. Второго сына, Мухаммада, называет самым любимым потомком короля в его семействе. Слыл он человеком добрым и отзывчивым. В 1933 г. чуть было не утонул, когда во время отдыха на небольшом зеленом островке Эль-Хадра близ Ходейды пытался спасти одного из своих слуг, который не умел плавать и свалился за борт парусника. Принца Мухаммада, замечает X. Инграме, любили и в племенах Йемена, и в сопредельных с ним княжествах и уделах. Третий сын имама, принц Хасан, единокровный брат принца Ахмада, занимал пост губернатора Ибба. Человек невысокого роста, негрубый и застенчивый, не очень информированный, он отличался скаредностью и скупостью. О четвертом сыне имама, принце Хусейне, министре обороны, X. Инграме отзывается как о личности горделивой, но в то же время дружелюбной, интересовавшейся историей своей земли и арабов Аравии. Пятого сына короля, принца ‘Али, министра экономики и сельского хозяйства, именует любителем хмельных напитков, а шестого, принца Касима, министра здравоохранения, – личностью простой и дружелюбной, чуждой условностей. Сообщает, что женат он был на ‘Азизе, дочери министра иностранных дел, очаровательной молодой женщине; что жили они в любви и в радости. Седьмого сына короля, его любимца, принца ‘Абдаллу (‘Абд Аллаха), губернатора Ходейды, рожденного королевой Фатимой, описывает как человека характера несильного, но трезво мыслившего, способного моментально уловить суть дела, сжато и аргументированно ответить на заданный ему вопрос. О других сыновьях имама – Мутаххаре, Ибрахиме, Исма’иле, Аббасе, Йахйе, Мухсине и ‘Абд ар-Рахмане – X. Инграме упоминает лишь вскользь.

Имам Йахйа, по воспоминаниям англичан, был религиозным и ортодоксальным человеком. Гордился знатностью своего рода, его принадлежностью к потомкам «дома Пророка» и к потомкам ушедших в легенды арабов Аравии правителей-химйаритов.

Он никогда не бывал за границей, никогда не покидал гор и даже никогда не видел омывающие Йемен моря. Выступал противником нетрадиционного религиозного зейдитского образования. С неохотой и очень редко разрешал йеменцам выезд на учебу за границу. Полагал, что высшее образование, приобретенное в «чужих землях», у тех же инглизов или франков, заронит в их головы идеи о переустройстве системы власти в Йемене, и подтолкнет их к мятежам и беспорядкам. Вместе с тем признавал «мастерство европейцев, – как говорил, – в медицине, сельском хозяйстве и ремеслах по изготовлению разного рода полезных механизмов». Понимал, что все это необходимо и его стране, но опасался, что материальные блага скажутся на вере – пошатнут ее.