Трудно, конечно, представить себе, чтобы «инкассаторы» из Пуатье или Буржа, даже сопровождаемые отрядами городских милиций, могли избежать разграбления их драгоценного груза королевскими солдатами. Но, во всяком случае, новый акт парламента свидетельствовал о его решимости пойти на колоссальное расширение зоны военных действий. Любой военачальник, объявивший себя сторонником парламента, получал моральное право присвоить себе содержимое местной кассы.

Дни 20–21 января оказались очень тяжелыми для парижан: продовольствия доставили мало и оно было быстро расхватано, цены росли, народ волновался. Самым тревожным симптомом были волнения пехоты формируемой парижской армии, не получавшей обусловленного жалованья: 21 января несколько сот солдат устроили манифестацию на ул. Сент-Антуан перед особняком д'Эльбефа, требовали денег, «кричали горожанам, что их предают»[683]. Распространились известия о взятии королевскими войсками Медона вместе с замком и жестокой расправе с местными крестьянами[684]. Сочувствовавшие парижанам крестьянские общины к югу от столицы (Вильжюиф, Кашан, Бур-ла-Рен, Фонтенэ и др.) баррикадировались и настоятельно просили прислать к ним конные эскорты для вывоза продовольствия.

Деньги нужны были безотлагательно, и 21 января Совещательная ассамблея утвердила первый список зажиточных горожан, обязанных внести срочные взносы в городскую кассу. В него было включено 78 лиц, которым предписывалось в самый день извещения выплатить сборщикам назначенную сумму, в противном случае они будут платить в двойном размере. Кроме того, на будущее они должны были вносить определенный ежемесячный сбор. Общая сумма поступлений составляла 193 тыс. л. единовременного и 42 тыс. л. ежемесячного сбора. Этот список возглавляли тузы финансового ведомства: бывший сюринтендант д'Эмери (9 тыс. л. единовременно и 3 тыс. л. ежемесячно), уже известные нам финансисты Кателан и Контарини (соответственно по 6 тыс. и 2 тыс. л.).

Работа по составлению подобных списков продолжалась и в дальнейшем. Издатель дневника Дюбюиссона-Обнэ Г. Сэж в приложении к нему публикует 24 списка, датируемых от 21 января до 10 марта и хранящихся в сборнике копий парламентских документов 1649–1650 гг. (AN. U 185)[685]. Самыми «масштабными» были первые три ведомости, от 21, 23 и 25 января, где общая сумма единовременных сборов намного превышала 100 тыс. л. Облагали как «своих», так и врагов; как оставшихся в Париже, так и отъехавших в Сен-Жермен — за последних должны были платить управляющие их оставшейся в столице недвижимостью. Все государственные секретари были обложены на 3 тыс. л. единовременно и 500 л. ежемесячного сбора. Наш старый знакомый Оливье д'Ормессон должен был внести соответственно 2 тыс. и 300 л. Другое хорошо известное имя, Ж.-Б. Кольбер: будущий великий министр, а тогда служащий Летелье, был таксирован на 1 тыс. л. единовременно и 150 л. ежемесячно. Не побрезговали обложить на такие же суммы вдову «мученика» 1645 г. Жан-Жака Барийона.