21 января была утверждена обширная ремонстрация парламента на имя короля и королевы, составленная комиссией из трех радикальных оппозиционеров (Лекуанье, Бруссель, Лонгей), которых в те дни уже стали называть «фрондерами» (на происхождении термина мы подробно остановимся ниже). В документе[686] формулировались обвинения в адрес Мазарини и содержалась просьба о его аресте, поскольку кардинал не воспользовался предоставленной ему возможностью удалиться в изгнание. Теоретически самым интересным было провозглашение нового «фундаментального закона» — «Основной закон монархии состоит в том, что в ней должен быть только один государь — и по титулу, и по функции». Иными словами, никакого первого министра вообще быть не должно.

Людовик XIV через 12 лет примет для себя именно этот принцип.

Следующий рыночный день, суббота 23 января, не принес облегчения. Предместья уже начали перехватывать и не пропускать в центр то немногое продовольствие, которое ввозили в Париж. Парламентарии пытались даже лично наводить порядок, но без успеха. Президент парламентской палаты прошений Шартон рассказал на Совещательной ассамблее о своей неудаче: из-за нежелания жителей предместья Сен-Марсо пропустить в город повозки сельских булочников «ему пришлось оставить им половину хлебов, но и другая половина, не успели ее довезти до рынка на горе Св. Женевьевы, как она была разграблена, несмотря на все его сопротивление…»[687].

Ропот в народе нарастал: «Генералы взяли наши деньги и смеются над нами»[688].

В этот день нервничающий парламент разродился грозным постановлением об изгнании из города «бесполезных едоков», во множестве толпившихся в нем иногородних нищих. Им предписывалось в 24 часа удалиться в места их рождения и не возвращаться под страхом телесного наказания. Глашатаи объявили об этом по улицам, но исполнять строгий приказ никто не решился: укрывшихся в Париже бедняков было слишком много[689].

Ратуша ответила на обострение ситуации регламентом, установившим жесточайший контроль над хлебной торговлей. Всю ввозимую в Париж муку, как и зерно, следовало отправлять в галереи Лувра, откуда и продавать жителям города и предместий. Там же должны были делать свои закупки все булочники, обязанные, при записи в специальном регистре, отправлять на рынки определенное количество хлеба; им запрещалось «под страхом смерти» перепродавать зерно и муку частным лицам[690].

В этот критический для оппозиции день, 23 января, двор в Сен-Жермене «залпом» из трех деклараций перешел в идеологическое контрнаступление.