Сама знаменитая песня никак не могла появиться в 1648 г.: для этого надо было, чтобы уже возникло абстрактное понятие «Фронды» как политического движения, но этого еще не было, а метафора «ветер пращи» выглядела бы слишком странной.

Третий свидетель, Монгла, помещает сообщение о появлении нового термина непосредственно перед рассказом о Днях Баррикад. «В это время в городских рвах собиралось множество молодых людей (une grande troupe de jeunes gens volontaires), которые швыряли друг в друга камни из пращей, причем были раненые и убитые. Парламент принял постановление, запрещающее эти упражнения. И вот однажды, во время обсуждения в Большой Палате, когда один из президентов говорил в духе, желаемом двору, его сын, советник апелляционной палаты, сказал: «Когда очередь дойдет до меня, я хорошо фрондирую мнение моего отца». Сидевшие рядом с ним засмеялись, и с тех пор противников двора стали называть «фрондерами»[761].

К сожалению, никто из историков не проверил по парламентским архивам, было ли действительно принято такое постановление и когда именно. Если, например, вопрос о непослушных пращниках оказался в поле внимания парламента как раз в августе, когда он, после краткого перерыва, готовился вступить в новую схватку с двором, то легко себе представить, как какой-нибудь остроумец — тот же Башомон — сказал во всеуслышание: «А знаете, господа, ведь мы сами похожи на этих фрондеров»!

Прежде всего, как мы видели, вошел в моду глагол «фрондировать» (fronder) — резко оппонировать, «бросить камень», причем не скрываясь и не убегая — никакого порицательного оттенка в этом слове еще не было.

А объединяющее этих удальцов существительное «фрондеры»? У Монгла сложилось впечатление, что этот термин сразу же стал широко известен и приобрел четкое политическое значение: «фрондер» — «противник двора». На деле рожденная в узком кругу метафора сравнительно медленно распространялась за его пределами. Впервые этот термин встречается в дневнике королевского историографа Дюбюиссона-Обнэ под датой 31 октября 1648 г. В это время возник конфликт между Гастоном Орлеанским и Мазарини из-за соперничества в борьбе за кардинальскую шапку между Конти и Ларивьером (о чем уже было сказано выше — см. гл. VI), и один из младших советников парламента Жан Кулон предложил Гастону свои услуги, заявив, что «у него есть пятьдесят сторонников (compagnons), которых он называет своими "флондрерами" (flondreurs), и они могут выступить против (tirer contre) кардинала Мазарини». В записи от 9 ноября Дюбюиссон-Обнэ исправляет свою ошибку: «Советник Кулон вместе со своими фрондерами предложил свои услуги герцогу Орлеанскому»[762].