В декларации 30 марта ничего не говорилось о частных интересах парижских генералов: такие вопросы Анна предпочитала решать в индивидуальном порядке. Здесь были хорошие возможности для политической игры и привлечения на свою сторону бывших противников. Так, Бофор просил для своего отца, герцога Вандома, или возвращения ему губернаторства в Бретани (которого тот лишился за участие в заговоре против Ришелье), или дарования титула адмирала Франции (на что претендовал Конде); удовлетворена была вторая просьба, но только через год, в июне 1650 г., когда вступивший было в борьбу за власть с Мазарини Конде уже сидел под арестом, а фрондеры стали временными союзниками кардинала.
В дни, когда в Париже уже праздновали заключение мира, на берегу Луары еще гремели пушки. После того как восставшие 16 марта анжерцы обратились за помощью к Латримуйю и Лабулэ, 24 марта в Анже прибыли их посланцы с письмами, извещавшими о скором прибытии; при этом Латримуй просил признать его губернатором Анжу «под властью парламента»[753]. 26 марта городская ассамблея Анже единогласно приняла это предложение и отправила к герцогу депутацию узнать, какие будут распоряжения. Шаг очень необычный и «революционный»: никто даже не подумал, что о замене одного губернатора другим следует просить монарха. Губернатор Майе-Брезе, засевший в Сомюре, знал, что в Сен-Жермене дела идут к мирному договору; тем не менее он отдал приказ верному ему гарнизону анжерской цитадели начать беспощадную бомбардировку мятежного города. С 27 марта этот приказ стал исполняться, и улицы Анже покрылись баррикадами.
29 марта состоялся торжественный въезд в Анже Латримуйя и Лабулэ; генералы решили взять и разрушить цитадель, затребовав для этого у города для начала 20 тыс. л. Сбор был вотирован, начались осадные работы, и только 7 апреля Майе-Брезе официально осведомил анжерцев о заключении мира в Париже — и, следовательно, об их возвращении под его законную власть. Городская милиция вначале отказалась сложить оружие, но что было делать, если сам Латримуй велел служить в церквах благодарственные молебны, а 9 апреля тихо выехал из Анже.
По сути дела герцог предал доверившийся ему город (на переговорах в Сен-Жермене представители Латримуйя и Лабулэ ничего не требовали для анжерцев), и теперь столица Анжу со страхом ожидала репрессий. К счастью, дело ограничилось месячным постоем за счет города тысячного солдатского контингента, при достаточно строгом соблюдении дисциплины.
Итак, 1 апреля парламент единогласно верифицировал королевскую декларацию о мире. 3 апреля была распущена парламентская армия, стоявшая лагерем у Вильжюифа. Для погашения долга по жалованью ее солдатам Моле лично, под свое слово, занял 100 тыс. л., причем ссудивший их финансист сказал, что «на войну он не дал бы и су, но ради мира он за час нашел бы и 100 тыс. экю (т. е. 300 тыс. л., в 3 раза больше. —