в сельском и лесном хозяйстве — 11 000 000 человек

в горной промышленности — 200 000 человек

в прочих отраслях промышленности — 2 100000 человек

в торговле — 350 000 человек

служащих — 1 000 000 человек

Как видно, развитие промышленности после 1849 г. не было особенно бурным.

Однако австрийская буржуазия довольствовалась и частичным удовлетворением своих требований, примирившись в какой-то степени с существованием абсолютизма. И когда в 1851 г. корона, почувствовав себя достаточно сильной, чтобы устранить даже видимость конституционного образа правления, издала так называемый Сильвестров патент (31 декабря 1851 г.) и тем самым отменила конституцию и вернула страну снова к абсолютизму, никто не шевельнулся. Буржуазия приняла Сильвестров патент равнодушно.

Может быть, это идиллическое состояние, а именно относительное удовлетворение интересов австрийской буржуазии, гарантированное огромным количеством австрийских войск в остальных частях монархии, могло бы продолжаться и дальше, если бы не существовало внешней политики.

Интересы наиболее влиятельных кругов австрийской буржуазии и короны сходились в одном существенном пункте. Они в одинаковой мере были заинтересованы в расширении монархии и в росте политического влияния Австрии за границей. Францу Иосифу очень хотелось присоединить к своему государству обширные земли на Балканах, например Придунайские княжества (часть теперешней Румынии), чтобы таким образом расширить территорию своего государства, увеличить поступление налогов и поднять политический вес государства. Для Брука и его компаньонов это тоже казалось заманчивым, поскольку Дунай тогда становился «австрийской рекой» и французские, итальянские и греческие пароходные компании, конкурирующие с его компанией, не выдерживали соревнования. Корона была заинтересована в сохранении итальянских провинций, и для того чтобы устранить постоянную угрозу их отделения и присоединения к новой, независимой Италии, ослабляла или разоряла те итальянские государства, которые, как, например, Сардиния, могли явиться опорой независимой Италии. Крупная буржуазия также хотела удержать эти провинции. Кроме того, она была очень заинтересована в том, чтобы, воспользовавшись случаем, нанести ущерб конкурирующим с ней владельцам итальянских пароходных компаний, банков и железных дорог и, насколько это возможно, захватить в свои руки и итальянские коммерческие операции.

В отношении Германии дело обстояло несколько сложнее. Как корона, так и финансовые магнаты и крупные промышленники с неудовольствием следили за ростом политического и экономического влияния Пруссии, создававшим для них угрозу вытеснения их из германской экономики и отстранения от участия в германской политике. Короче говоря, как корону, так и буржуазию устраивала агрессивная, но победоносная внешняя политика. К агрессии австрийское правительство и корона, которая им повелевала, были готовы, но с победами дело обстояло сложнее.