Нам, правда, могут возразить, что «коммуникативная демократия» вовсе и не предполагает никаких собраний, но согласимся, что это лишь форма, в которой реализуется начало непосредственной демократии. Разве важно, как осуществляется опрос населения: на собраниях или интерактивным методом с использованием новейших информационных технологий? Кстати сказать, негативные последствия широкого развития непосредственной демократии выявлены, конечно, не «сегодня», и известны правовой и политической науке еще с конца XIX в., что не меняет общей оценки.

С учетом изложенного нам следует прийти к выводу, что отказ от передачи права принятия решений всему населению (или опрошенному населению) в рассматриваемых нами конструкциях не случаен. Повидимому, авторы отдают себе отчет в опасностях организованного коллективизма – как типично социалистического, так и анархического толка, – который возникает в этих случаях.

Продолжим анализ. Нельзя не обратить внимания на то обстоятельство, что и в редакции Тоффлера демократия отнюдь не избавлена от зла бюрократизма (хотя сам американский мыслитель, конечно, является ее ярым врагом, полагая, что «где бюрократия – там нет демократии»). Ведь весь процесс децентрализации и переориентации общественного мнения, трудная и многогранная работа по изменению структуры новой демократии, формированию ее способов, целиком на самом деле ложится на плечи безвестного героячиновника, который обязан обеспечить процесс демократизации сознания общества. Более того, нельзя не отметить, что жесткая и многогранная дифференциация, разлад общественного сознания и атомизм общества, как это предполагает Тоффлер, никоим образом не является признаком здорового политического тела.

В этом случае мы должны поставить со всей очевидностью прямой вопрос: может ли вообще существовать такое государство, если противоречия, разрывающие общество, требуют постоянного опроса «всех и каждого»? В противном случае мы всегда можем получить решение, попросту бойкотируемое частью населения, как «не свое», как «противное его интересам». Но – скажем прямо – всегда ли мнение населения адекватно его же собственным объективным интересам, всегда ли и все ли люди могут понять, что им выгодно, а что нет?

История показывает, что почти всегда ситуация оказывается как раз обратной и ошибки «всех» столь же естественны, как и ошибки немногих, даже, можно сказать, ошибки «меньшинства» возникают гораздо реже, чем при всенародном опросе. Сказать, что «народ никогда не ошибается и что народ обмануть нельзя», может или неисправимый оптимист, или человек, никогда не сталкивавшийся с реальными проблемами государственного строительства.