Не менее интересен брак более позднего происхождения – sine тапи, где супруга признается формально равной своему мужу, а брак мог быть расторгнут только по взаимному желанию супругов и одновременному их требованию. Правда, массовое распространение этого вида брака, более напоминающего брачное сожительство, не требующего формального закрепления и не образующего в юридическом смысле единой семьи, привело к тому, что уже к концу республиканского периода истории Рима семейная жизнь переживала острейший кризис. Во времена императора Августа (конец I в. до н.э.) возникла необходимость даже в издании особых законов о наказаниях за прелюбодеяния, а также против безбрачия и бездетности. Lex Juliaet Papia Poppaea устанавливал прямую обязанность для всех мужчин в возрасте от 25 до 60 лет и всех женщин от 20 до 50 лет состоять в браке и иметь детей. Лица, не выполнившие этой обязанности, подвергались весьма существенным ограничениям как субъекты гражданского права[517].

Как известно, греческая культура качественно не отличается в этом отношении от римской. Едва ли не единственной возможностью для женщины проявить свою индивидуальность являлся институт проституции, на представительниц которого (гетер) не распространялись обычные для домохозяек общественные и правовые ограничения и стеснения.

Тем более любопытным представляется институт семьи, его становление под влиянием законодательства Моисея у древних евреев. Предтеча христианского отношения к семье, законы, заповеданные Богом для избранного народа, призванного сохранить веру в период ее тотального забвения древним миром, открывают нам совершенно неожиданные принципы отношений между супругами и детьми, исторически совершенно несогласующиеся с обычной практикой того, и даже более позднего, времени.

Приняв за основу истинную сущность брака, как она была выражена в природе мужчины и женщины («вот кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женой: ибо взята от мужа своего. Потому, оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей, и будут одна плоть»)[518], законодательство Моисея выражает это новое (для своего времени) и – одновременно – забытое отношение к семье.

Семья стоит на недостижимой высоте по отношению к другим плотским союзам, и законодатель прилагает все силы к тому, чтобы укрепить его и сделать процесс «слияния плотей» наименее трудным. Для достижения этой цели женившегося мужчину на первое время освобождали от всех государственных и общественных повинностей. «Если кто взял жену недавно, то пусть не идет на войну, и ничего не должно возлагать на него; пусть он остается свободен в доме своем в продолжение года, и увеселяет жену свою, которую взял»[519]. Благодаря этим мерам молодые супруги имели полную возможность закрепить свою связь, сделать ее необходимым и незаменимым источником нравственной силы и чистоты. Повидимому, известная крепость семейных уз, традиционная для ветхозаветных евреев, коренится именно в этом отношении к семье.