Кроме того, факт признания позитивного права «неправильным», «несправедливым» прямым путем ведет к бунту: мне должны «по праву» дать больше, чем «я» имею! Мы если и не порождаем эгоизм индивида, то по крайней мере всемерно развиваем его, усиливаем. Доверившись светской науке, предлагающей множественность истины и способов ее познания, мы неизменно придем к признанию множественности всех гипотетически возможных правовых идеалов. Это не может удовлетворить нас. О правовом идеале можно говорить только в том случае, когда истина абсолютна, не подвержена человеческому произволу и субъективному толкованию. Но каким образом общество может самостоятельно выработать эти абсолютные идеалы?

Ведь типичные образцы его законотворчества есть не что иное, как именно те правовые обычаи, которые государство же должно систематизировать и предложить взамен их нечто более перспективное. Не это ли общество признавало вполне естественными безальтернативное господство мужа в семейных отношениях, социальную дифференциацию и грабеж на стадиях раннего капитализма, «избранность» отдельных групп общества или его отдельных членов, наконец, – «избранность» целых наций и культурных типов?

Светская наука заявляет, что право представляет собой не только идеал свободы лица, но и универсальный способ ее обеспечения. Что только за счет правового ограничения (или самоограничения) верховной власти можно добиться того состояния, когда свобода лица не будет игнорироваться государством. Только право обеспечивает свободу личности и кладет предел неограниченному государственному вмешательству. Но какие выводы следует сделать на основе этих тезисов? Надо признать, далекие от романтических настроений.

Во-первых, то противостояние между личностью и государством, которое заложено в либеральнодемократической светской политикоправовой доктрине, есть ненормальное состояние дел, искажение тех естественных отношений, которые в существе своем должны лежать в отношениях между личностью и всеми общественными союзами, включая государство.

Здесь невольно напрашивается вполне естественный вывод: «чем меньше государство, тем больше индивид». Но, как справедливо отмечал еще В.М. Гессен (1868—1920), какую пользу может принести такое «безвредное» государство?[617] Вместо гармонии и соборности всех элементов общежития нам предлагается война всех против всех, требующая, как и любое военное действие, установления неких правил: «пленных нельзя убивать», «население нельзя грабить» и т.д. Нужно ли говорить, что никакого правового идеала здесь нет и в помине? Какая уж тут гармония отношений!