Это Парфит-путешественник. Оказывается, Парфит-философ просто рассказывает хорошую байку, стараясь изобразить ее ужасно реалистично, но вскоре мы обнаруживаем, что на самом деле он сам не верит в некоторые части своей истории. Начало второго эпизода его фантазии идет вразрез с первым. Когда мы узнаем, что Новый Сканер, в отличие от старого, не разрушает «оригинал», мы продолжаем читать с негласной убежденностью, что Парфит, отважный космический путешественник, никуда не отправился. Мы не удивляемся тому, что он выходит из кабинки на Земле, поскольку он все еще тут.

Ох, ну мы и простофили! Купившись на тему Эпизода I («телепортация равняется путешествию»), проглотив ее со всеми потрохами, в Эпизоде II мы бездумно идем по пути наименьшего сопротивления, который формулируется как-то так: «Если есть две разные вещи, которые выглядят, думают и болтают как Дерек Парфит, и если одна из них расположена там, где мы видели Парфита в последний раз, а другая – где-то далеко, то, ей богу, ближайший, разумеется, настоящий, а дальний лишь копия – клон, подделка, самозванец, фальшивка».

Здесь уже полно пищи для размышлений. Если копия на Марсе в Эпизоде II – подделка, почему она не была подделкой в Эпизоде I? Почему мы были такими простаками, когда читали Эпизод I? Мы наивно купились на убедительную улыбку его жены за завтраком, а потом, когда он вышел из марсианской кабинки, красноречивый порез на его лице избавил нас от любых сомнений. Мы поверили его словам, что тот, кто шагнул из кабинки, – это и правда был он. Но чего еще мы могли ожидать? Могло ли новорожденное тело шагнуть из кабинки и провозгласить: «О ужас, я – это не я! Я кто-то еще, кто лишь выглядит как я и у кого есть все мои воспоминания вплоть до самого детства, даже воспоминания о недавнем завтраке с моей женой! Я лишь подделка, но какая же хорошая!»

Конечно, свежесозданный марсианин не произнесет чего-то настолько бестолкового, поскольку он никак не мог бы узнать о том, что он – фальшивка. Он бы изо всех сил верил в то, что он и есть оригинальный Дерек Парфит, который мгновение назад дезинтегрировался в сканере на Земле. В конце концов, именно это говорил бы ему его мозг, раз он был идентичен мозгу Дерека Парфита! Это демонстрирует нам, что мы должны с огромной осторожностью относиться к заявлениям о личной идентичности, даже к тем, которые исходят из первых уст.

Итак, что же с нашим новым прагматическим подходом мы должны подумать об Эпизоде II? Нам сказали, что Парфит, мнимый космический путешественник, вышел все-таки из кабинки на Земле, причем с сердечной недостаточностью. Но откуда нам знать, что именно он – Парфит? Почему бы Парфиту-рассказчику не рассказать нам историю с точки зрения нового марсианина, который тоже называет себя «Дерек Парфит»? Предположим, история звучала бы так: «В тот момент, когда я вышел из марсианской кабинки, мне рассказали ужасную новость: оказывается, другой Парфит – бедняга там, на Земле, – получил травму сердца, отправляя меня сюда. Я был потрясен услышанным. Вскоре мы с ним разговаривали по телефону, и я оказался в странном положении, пытаясь утешить его точно так же, как недавно утешал умирающего друга…»